Былины киевского цикла, как исторический источник

В былинном эпосе Владимир Красно Солнышко носит не только отчество Святославич, – во всех ранних записях отчество звучит как Всеславьевич[138]. Существует еще один герой с двойным именем-отчеством – Волх-Вольга Всеславьевич-Святославич. В результате Волху-Вольге нашли два разных летописных прототипа: Волху Всеславьевичу – полоцкого князя XI века Всеслава Брячиславича, а Вольге Святославичу – бр

ата Владимира, Олега Святославовича[139]. Между тем, биографии князей имеют мало общего с сюжетами былин, а двойственность отчеств Владимира и Вольги – недоразумение. Речь следует вести об одном отчестве в разных вариантах известного древнерусского произношения: «Владимир свет Славьевич» или «Владимир всё Славьевич»[140]. Это даже не отчество, а скорее родовое имя, такое, как Рюрикович, Ольгович, Мономашич и пр.; в нём подчеркивается происхождение от прародителя – Славена или Словена новгородских преданий, которое привязывает Владимира к миру полумифических героев, основателей племен. Происхождение от прародителя племени по прямой линии в традиционном обществе давало право на власть, легитимность.

Отождествление правителя с Солнцем – одно из самых распространённых в мировой истории. В русском фольклоре и древнерусской культуре оно обретает конкретный смысл – в «Голубиной книге», сочетающей религиозную и социальную терминологию Московской Руси с индоевропейской архаикой, наличествует царь Волот, определяющий своими вопросами последовательность повествования о происхождении мира[141].

Титул былинного Владимира («свет-государь») фактически калькирует титул славянского вождя у Ибн-Русте – «Свиет-малик». «Светлые князья» из договора 911 г. соответствуют архаичным способам объединения – племенам и союзам племен[142]. В былинах это титул верховного правителя, что отражает архаичность былинного общества. Ипатьевский список «Повести временных лет» напрямую объединяет понятие Солнца, царя и жреца – Дажьбог Сварожич был первым царем, но выполнял и чисто жреческие функции – установил календарь и брачные законы[143]. Это подкрепляют и конкретные черты былинного Владимира – не дружинного вождя, а сакрального правителя.

Особенно много этих черт выявляет соотнесение былинного образа князя с «царем русов» у Ибн Фадлана: «В его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа его богатырей, его сподвижников . Эти четыреста человек сидят под его престолом . На престоле с ним сорок девушек-наложниц, и иногда он сочетается с одной из них в присутствии сподвижников. Он же не сходит с престола . Царь русов не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться с девушками, пить и предаваться развлечениям. У него есть еще заместитель… который нападает на врагов и собирает для него дань»[144].

Бросается в глаза кратность четырем окружения «царя русов» – его наложниц и дружинников. В былинах входящий в княжий терем богатырь всегда кланяется на четыре стороны[145].

На определенной стадии развития общества нередко считается, что царь или жрец наделен, является воплощением божества. В соответствии с этим верованием предполагается, что ход природных явлений находится под его контролем. Веру в то, что властители обладают магическими способностями, с помощью которых могут оплодотворять землю, разделяли индоевропейские народы от Индии до Ирландии[146].

Личность царя рассматривается как динамический центр вселенной, от которого во все стороны расходятся силовые линии, так что всякое его движение незамедлительно оказывают серьезное воздействие на природу. Царь является точкой опоры, поддерживающей равновесие мира; малейшая неточность с его стороны может это равновесие нарушить. Поэтому вся его жизнь до мельчайших деталей должна быть отрегулирована таким образом, чтобы никакое его действие, произвольное или невольное, не расстроило и не перевернуло установленный природный порядок[147].

Владимир из былин действительно никогда лично не участвует в сражениях, неподвижно сидя в Киеве, поэтому неправомерно считать его организатором обороны Руси.

Первое из «дел» правителя, упоминаемых у Ибн-Фадлана, оказывается жреческой обязанностью[148]. Второе дело, питье на пирах является материальным воплощением удачи, магической благодати. И князь, монопольным правом которого является поднесение героям «чары зелена вина», выступает как распределитель этой волшебной силы.

Как воплощение священного центра, жрец-князь неприкосновенен. Яромир, правитель русов острова Рюген, во время войны с другим славянским племенем, был бы убит неприятельским воином, но тот, увидев, что поднял руку на князя, отбросил оружие и пал ниц[149]. В целом такое отношение к князьям для средневековой Руси X–XII вв. нехарактерно – князья водили дружины в бой, сражались и гибли, убивали князей и во время народных бунтов.

Двор князя в былинах также священен. Герои былин никогда не убивают врагов на княжеском дворе: Алеша Попович запрещает своему парубку отвечать на нападение Тугарина и «кровавить палаты белокаменные», в поле отвозит Илья Муромец для расправы Соловья-разбойника[150]. Так же священен был княжеский двор для язычников-поморян. Сходно относились балтийские славяне к своим святилищам даже во время войны, отчего и княжьи дворы, и святилища часто становились укрытием для тех, кому угрожала смертельная опасность[151].

Итак, былинная фигура князя Владимира весьма архаична. Его власть основана на происхождении от племенного героя-прародителя, он – священный, «солнечный» царь-жрец, узник своего жреческого сана, прикованный к обрядовому «центру» племенных земель. Он – муж женского воплощения Земли. Его функции – быть ее супругом и распределять на ритуальных пирах магический, священный напиток, воплощение удачи и благодати. Военными делами Киева заведует не Владимир, который воинских функций вообще не имеет, а Илья Муравленин. Именно он командует войском, в ряде былин именно он отправляет богатырей за данью, он распределяет службу богатырям. Образ «царя» русов у Ибн Фадлана практически совпадает с былинным образом Владимира Красно Солнышко. Даже для эпохи Ибн Фадлана этот образ архаичен – его современник Игорь Старый активно участвовал в войнах и, как показывает история его гибели, не был неприкосновенным. Это наводит на мысль, что Ибн Фадлан просто слышал от русов их эпические песни, которые легли в основу былин.

Архаичный образ сакрального правителя, опутанного сложной сетью магических представлений, служит датирующим признаком, позволяющим отодвинуть зарождение русского эпоса во времена, далеко предшествующие не только князю Владимиру Святославичу, но и Игорю Рюриковичу. Если изучение дохристианских черт в былинах говорит о необходимости датировать верхнюю границу возникновения былинного эпоса 988 г., то явное влияние уже сложившихся и уже архаичных эпических песен на арабских авторов середины X в. позволяют предположить еще более глубокие корни былин.

Глава 3. Этнические особенности восточнославянского эпоса

Вполне справедливо можно сказать, что русский народный эпос служит для народа неписаною, традиционною летописью, переданною из поколения в поколение в течение столетий. Это не только поэтическое воссоздание жизни, но и выражение исторического самосознания народа… Русский народ в своих былинах осознал своё историческое значение.

 Скачать реферат