Былины киевского цикла, как исторический источник

С.И. Дмитриева в книге «Географическое распространение русских былин», изучив данные о местах записи былин, обычаях местного населения и его антропологическом типе, пришла к выводу, что былины связаны только с потомками новгородских поселенцев[36]. В Сибири также былины записывали именно там, где жили переселенцы с новгородских краев. Б.А. Рыбаков объяснял сохранение былин в новгородской среде

летописным рассказом о гарнизонах из словен, вятичей, кривичей и чуди на печенежской границе Руси, которые академик отождествлял с былинной богатырской заставой[37]. Много меньше внимания привлекло другое открытие Дмитриевой: в местах основного распространения былин она обнаружила сохранившееся до XX века деление на «старшие» и «младшие» роды. Старшими считались роды, первыми пришедшие в край; браки с невестами из них были самыми почётными; в обрядовых хороводах первые места в веренице были закреплены за девушками из «старших родов». Именно эта «родовая знать» и была хранительницей былин. Исследовательница сделала предположение о связи «старших родов» с осевшими на землю новгородскими боярскими дружинами[38]. Можно считать, что исследования Р.С. Липец, М.Г. Рабиновича и С.И. Дмитриевой переводят аристократическое происхождение былин в разряд научных фактов.

А.Г. Кузьмин впервые после А.Н. Веселовского опубликовал «русские» отрывки «Саги о Тидреке Бернскоми», указав на былинные сообщения о пребывании Ильи Муромца в «Тальянской земле» и предложив толкование первоначального варианта прозвища богатыря (Муравленин, Моровлин, Муровец) как «житель Моравии»[39].

Еще одним выдающимся исследователем русских былин советского времени был В.В. Кожинов. Он принял и углубил открытие Дмитриевой, связав былины с первой, еще не новгородской, а ладожской колонизацией русского Севера[40]. Сам В.В. Кожинов остался сторонником общерусского распространения былин, объясняя их локализацию тем, что Русский Север в XII – XVII вв. был «политически спокоен»[41]. По указанию Кожинова, сказители относились к былинам как к «божественному дару», исполняя их только в «святые дни», они почти религиозно были убеждены, что тот, кто позволит себе изменить текст былин, будет проклят[42].

Кожинов пришёл к выводу, что X – XI вв. были не началом былинного эпоса, а завершающим этапом его складывания. Несомненен замеченный Кожиновым отпечаток, наложенный на былины борьбой с Хазарским каганатом. А вот дохристианский элемент в былинах, как и вообще в жизни средневековой Руси, Кожинов недооценил, считая начало XI в. временем очевидного расцвета христианства на Руси[43].

§4. Общие выводы спорящих школ

В 1997 г. вышли сразу две былиноведческие работы, принадлежавшие к двум разным школам советского былиноведения: в сборнике «Былинная история» – статьи разных лет И.Я. Фроянова и Ю.И. Юдина, а в сборнике «Славянская традиционная культура и современный мир» – статья С.Н. Азбелева «Предания о древнейших князьях Руси по записям XI – XX вв.»

Работу «Былинная история» И.Я. Фроянова и Ю.И. Юдина можно считать венцом былиноведческой школы Проппа. Профессионал-фольклорист Юдин и историк Фроянов рассмотрели догосударственный слой в русских былинах и убедительно показали ритуальную природу бездеятельности, неподвижности былинного Владимира, будто прикованного к Киеву и своему терему, сопоставив ее с ритуальной неподвижностью «священных царей» архаических обществ[44], в то время как ранние князья русских летописей лично возглавляли далекие походы. На долетописную древность выводит и брачная тема в былинах: Фроянов и Юдин отмечают, что былинные герои отстаивают традиционное право на экзогамный, межродовой брак, в то время как в жизни утверждается племенная эндогамия[45]. Между тем, летопись отражает как самый ранний этап объединения славян, «племенные союзы», которые называет «землями» или «княжениями»[46]. Насколько давно сложились эти союзы, говорит то обстоятельство, что ни единого внятного упоминания о составлявших их племенах летописи не сохранили. В результате былинное общество оказывается на целую эпоху древнее летописного. Это побуждает исследователей сдвигать датировку исторической первоосновы былин примерно к середине первого тысячелетия нашей эры[47].

Их непримиримый оппонент С.Н. Азбелев (ученик Б.А. Рыбакова) другими путями пришёл к тому же выводу. Азбелев сделал вывод, что образ Владимира в былинах слишком архаичен; указал, что первоначальная и господствующая форма отчества князя в былинах – Всеславич[48]. Азбелев обращается к материалам «Саги о Тидреке Бернском» и Иоакимовской летописи, выявив сходство былинного Ильи с Ильёй Русским из саги, а также Вальдемара, конунга русов из саги – с древним легендарным Владимиром Иоакимовской летописи и несходство их обоих с образом Владимира Святославича[49]. Предшествуют Владимиру в этой летописи герои-прародители (очевидные эпонимы) – Словен, Рус, Вандал, Волх и пр. А после него идет череда двенадцати безымянных поколений вплоть до почти исторического Буривоя (отца знаменитого и исторического Гостомысла)[50]. Автор считает, что явную соотносимость некоторых существенных эпизодов и героев в былинах, фольклорных источниках Иоакимовской летописи и в средневековых обработках германского эпоса нельзя объяснить игрой случая.

Но если Владимир Красное Солнышко былин тождественен «Вальдемару» саги и Владимиру Иоакимовской летописи, то былины легко локализовать во времени. «Вальдемар» из саги сражался с готами и гуннами в V в.; Владимир Иоакимовской летописи был предком в тринадцатом колене Гостомысла, умершего, согласно германским хроникам, в 844 г., то есть жил он тоже около V в., в искомой середине I тыс. н.э.[51]

Таким образом, представители разных школ разными методами пришли к выводу о формировании былинного эпоса в середине I тыс. н.э.

Глава 2. Архаические мотивы восточнославянского эпоса

Если поставить вопрос, что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества – язычество или христианство, то можно, не боясь преувеличений, сказать: язычество.

И.Я. Фроянов

§1. Языческая символика и атрибутика былин

Важнейший признак для определения хронологии былин – религиозная символика. По мнению А.А. Котляревского, до христианства была другая основа наших богатырских сказаний. Ф.И. Буслаев, утверждал, что былинный эпос не помнит крещения, а Владимира изображает даже скорее язычником. Высказывания вроде «постоять за веру православную . ради церквей-монастырей» в устах богатырей Буслаев называет «тирадами новейшего изделия», противоречащие поступкам, которые, с точки зрения христиан должны казаться святотатством[52]. Глава исторической школы В.Ф. Миллер, считал образ Владимира в былинах чисто языческим[53].

Вопрос о месте и роли христианской составляющей в былинах очень важен. Отрицать её существование невозможно, но перед исследователем былин встает вопрос – является ли христианская составляющая былин основой русского эпоса, или наслоением? Но сначала надо решить – правомерна ли сама постановка вопроса, бывает ли так, чтоб языческие предания ассимилировались христианским сознанием Средневековья?

 Скачать реферат