Абсолютное употребление переходных глаголов в современном английском языке

E.g.: . the wretched villages where they drank furiously, loved brutally, and killed . (S. Maugham). Then below the gramophone began. We children did not shut our eyes. We saw and knew. (M. Gold). Matt drank. (J.Coogan).

В приведенных примерах глаголы употребляются без дополнений, однако остаются переходными, поскольку сохраняется возможность

употребить при этих глаголах дополнение без какого-либо изменения значения глагола; ср.: they drankwine; they killedpeople; the gramophone began playing.’ (Бархударов, 1966, стр.89).

А.М. Пешковский же, в свою очередь, отмечает, что « .переходный глагол, если он употреблен именно в переходном смысле, а в то же время не имеет при себе управляемого им падежа (он убил, он дал), будет сказуемым неполного предложения, хотя подлежащее и было налицо» (Пешковский, 1959, стр. 37). Рассматривая эти предложения на фоне таких предложений как Он убил зайца, автор относит эти предложения к неполным, обосновывая это показаниями экспериментов-трансформаций неполных предложений в полные: Он убил~>Он убил зайца и т. д. (Мухин, 1976, стр.111-134).

Абсолютное употребление при таком подходе не рассматривается как утрата переходности, так как у глаголов и при отсутствии дополнения отмечается сохранение соотнесенности с объектом (объектная интенция).

1.3 Абсолютное употребление переходных глаголов с позиций семантического синтаксиса

Развитие лингвистики, в частности, семантического синтаксиса позволило совершенно по-новому взглянуть на многие проблемы, в том числе на абсолютное употребление переходных глаголов.

Прогресс в изучении управления и членов предложения связан с признанием того, что хорошая синтаксическая теория должна оперировать, по крайней мере, двумя рядами понятий: синтаксическими и семантическими. Эта мысль, восходящая к трудам Л. Теньера, О. Есперсена, А.А. Шахматова и других классиков лингвистики и вполне четко сформулированная В.Н. Сидоровым и И.С. Ильинской (1949 г.) и Ф. Данешем (1964 г.), была с наибольшей глубиной и строгостью реализована в серии работ А.К. Жолковского и И.А. Мельчука о семантическом синтезе. В своей статье автор, опираясь на эти работы рассматривает вопрос об управлении.

Ю.Д. Апресян считает, что: «необходимо различать семантическое и синтаксическое управление. Все слова с одинаковым значением имеют одну и ту же семантическую модель управления, независимо от того, в какой форме они употреблены и к какой части речи относятся» (Апресян, 1969, стр. 78-80). Так, слово лечить требует по смыслу максимум пять «актантов»: кто лечит (врач), кого лечит (пациент), от чего лечит (болезнь), чем лечит (лекарство) и в чем лечит (больница). В том случае, когда этот смысл реализуется в исконной глагольной форме, достигается максимальное соответствие моделей семантического и синтаксического управления и синтаксически оказывается возможной реализация всех пяти «актантов» (мест предиката, валентностей, зависимостей), ср.: Он лечил ребенка от гриппа пенициллином в стационаре.

Для дальнейшего изучения этого вопроса необходимо иметь в виду, что: а) в принципе между семантическим и синтаксическим управлением нет необходимой логической связи; б) семантическое управление, равно как и синтаксическое, может быть сильным и слабым; в) поэтому, как справедливо полагает И.А. Мельчук, возможны четыре семантико-синтаксических типа управления. Первый тип - это сильное семантическое и сильное синтаксическое управление; ср, любить (кто, кого), давать (кто, что, кому), набивать (кто, что, чем), велеть (кто, кому, что делать) и т.д. Второй тип - это сильное семантическое и слабое или нулевое синтаксическое управление. В качестве примера можно привести любой случай неглагольного выражения смысла, который по природе является глагольным. Так, у глагола экспортировать есть три достаточно сильных смысловых и синтаксических валентности: кто, что, кому/во что, ср. Россия экспортирует газ в Европу. Отглагольное существительное экспорт, при той же самой модели семантического управления, имеет несколько отличную синтаксическую модель управления: синтаксически сильной является для него лишь вторая валентность (экспорт газа), а первая и третья валентности - слабые (ср. российский экспорт газа в Европу). Третий семантико-синтаксический тип управления - это слабое или нулевое семантическое и сильное синтаксическое управление. Примерами могут служить глаголы типа брить (кому-л. бороду), вырезать (кому-л. опухоль), держать (кому-л. руки), завязывать (кому-л. глаза), испытывать (мотор на прочность), колотить (кого-л. по спине), прострелить (кому-л. фуражку), смотреть (кому-л. в глаза), трясти (кого-л. за руку) и др. под. Все эти глаголы семантически двухместны, однако подчиняют комплекс и синтаксически способны, по-видимому, к так называемому двойному управлению, т. е. могут реализовать сразу три валентности. В связи с этим автор замечает, что статистическую методику измерения силы управления следует интерпретировать как средство формализации понятия именно синтаксического, а не семантического управления. Наконец, четвертый семантико-синтаксический тип управления - слабое семантическое и слабое синтаксическое управление - можно иллюстрировать примерами лечить от чего чем в чем, идти по чему, махать кому и т.п.

Аналогичное разграничение синтаксических и семантических понятий представляется необходимым и при изучении вопроса о второстепенных членах предложения, который тесно связан с только что рассмотренным вопросом. Известно, что одним из наиболее трудных вопросов теории членов предложения является вопрос о разграничении дополнений и обстоятельств. В течение последних тридцати лет его пытались решить операционными (экспериментальными) средствами. Однако ни один операционный критерий, включая исключительно тонкие статистические и структурные критерии, предложенные в последние годы в особенности в работах копенгагенской лингвистической школы (Е. Спанг-Ханссен, А. Блинкенберг и - несколько ранее - К. Сандфельдт), не является достаточно эффективным и универсальным. Ю.Д. Апресян отмечает, что на этом пути нельзя получить решение вопроса до тех пор, пока ясно не осознан тот факт, что понятие члена предложения, по крайней мере отчасти, является понятием семантическим (Апресян, 1969, стр. 78-80).

С семантической точки зрения существует принципиальное различие между понятиями субъекта, объекта, адресата, инструмента, конечной точки, начальной точки, места или области действия, с одной стороны, и, с другой стороны, понятиями причины, результата, времени, следствия, сопутствующих обстоятельств и некоторые другие. Слова первого класса суть названия предметов-участников действия (ситуации); пользуясь термином (но не понятием) Л. Теньера, их можно было бы назвать актантами. Все актанты, включая субъект, семантически и синтаксически подчинены предикатному слову (обычно глаголу), обозначающему ситуацию, с которым они связаны управлением. Слова второго класса обозначают не предметы (актанты), т. е. не участников действия, а свойства действий или отношений между ними; пользуясь другим термином Л. Теньера, мы могли бы назвать их сирконстантами. Сирконстанты подчинены предикатному слову только синтаксически, но семантически подчиняют его.

 Скачать реферат