Теоретические основы культурологии
КУЛЬТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ - ответвление рус. культуры, созданной на протяжении неск. периодов российской истории эмигрантами; как правило, противостояла официальной. Истоки К. р. з. восходят к первым рус. полит, эмигрантам 16—17 вв. (Иван Лядский, кн. Андрей Курбский, Григорий Котошихин). В 18 и 19 вв. деятели рус. культуры своей добровольной или вынужденной эмиграцией демонстрировали иногда
обществ, вызов, социальный протест, свою особую релип, полит, или филос. позицию в отеч. культуре, расходящуюся с официальной, и всегда — явное нежелание примириться с заданной пассивной ролью в обществ, и культурной жизни страны, со сложившимися истор. обстоятельствами в стране, с тем status quo, к-рый личность не в силах изменить по своей воле. Поэтому ряды эмигрантов пополняли не только В. Печерин, Герцен и Огарев, Бакунин, Лавров, Кропоткин, бывшие сознат. оппонентами существующего полит, режима или конфессии, но и, напр., Кипренский, С. Щедрин, К. Брюллов, З. Волконская, И. Тургенев, навсегда оставшиеся за границей по причинам нередко личного свойства, и Кантемир, Карамзин, А. Иванов, Гоголь, П. Анненков, В. Боткин, Глинка, Тютчев, А. Боголюбов и др., подолгу жившие вдали от родины и взиравшие на нее из своего «чудного далека», творившие с ощущением чисто эмигрантской ностальгии. Эмигрантами по преимуществу были в своем огромном большинстве рус. революционеры. Идейные вожди рус. революц. народничества, «отец рус. марксизма» Плеханов и все его товарищи по «Освобождению труда», вожди Октября Ленин и Троцкий, как и множество их соратников — большевиков и меньшевиков, — были продуктом рус. эмиграции. Их теории, бесцензурные статьи и брошюры, сам план революц. преобразования России и построения в ней социализма — все это рождалось уроженцами России во время их неустроенной жизни на Западе — в удалении от предмета своего теоретизирования, в атмосфере относит, зап. свободы, как некий мысленный эксперимент над угнетенным и страдающим отечеством. Рус. эмиграция рождала не только ностальгическую «странную» любовь к оставлен ной (и, быть может, навсегда) отчизне, но утопич. модели и проекты желательных в ней изменений.
Пребывание за границей, на Западе, пусть даже кратковременное, чрезвычайно изменяло видение России, достоинства и недостатки к-рой представлялись на расстоянии крайне преувеличенными и идеализированными, а преобразования — крайне легкими и простыми. Подобная аберрация наблюдалась не только у рус. эмигрантов-революционеров, но и у белоэмигрантов-контрреволюционеров — монархистов и либералов, эсеров и меньшевиков, надеявшихся на скорое падение большевист. режима и саморазложение рус. революции, на легкую и саморазумеющуюся реставрацию старой России.
И те, и др. эмигранты — «красные» до революции, «белые» после революции — были во власти творимой ими же утопии, когда дело касалось России и ее истор. судьбы. Поэтому не только критико-публицистич. статьи, филос. трактаты, культуролог, эссе, но и мемуары таких незаурядных эмигрантов, как Керенский, Милюков, Степун, Ильин, Бердяев, Бунин, Г. Иванов, Ходасевич, Зайцев, Одоевцева, Берберова, Тэффи и др., страдали «худож. преувеличениями», откровенным субъективизмом и даже произвольным домысливанием, фантазированием действительности, особенно если она была незнакома мемуаристам («советская жизнь»). Инокультурный контекст, высвечивавший своеобразие рус. культуры, выявлявший инновативное содержание тех или иных ее феноменов, позволял европ. и мировой культуре заново открыть для себя рус. культуру, придать ее достижениям значение и смысл, выходящие далеко за пределы нац. истории. Нек-рые открытия рус. культуры не получали адекватной оценки в контексте отеч. культурной традиции, выпадая из системы ценностей и норм, общепринятых в данную эпоху.
В эпоху Серебряного века признание нередко находило новаторов рус. культуры — художников и ученых — именно на Западе, а не в России. «Рус. сезоны» дягилевского балета, слава Кандинского и Шагала, Ларионова и Гончаровой, Скрябина и Стравинского, Шаляпина и М. Чехова, А. Павловой и Нижинского, Мечникова и И. Павлова и мн. др. началась именно за границей, и эмиграция многих знаменитых деятелей рус. культуры началась задолго до революции. Своеобразие К. р. з. было заложено еще до Октября: подчеркнутая нац. специфика и идейно-стилевая оппозиционность (по отношению к рус. культуре в самой России). Это была рус. культура, создаваемая, с одной стороны, в сознат. (или вынужденном, но также осознанном) удалении от России и, с др. стороны, в контексте инокультурного окружения, на «стыке» между рус. и мировой культурой, взятой как целое (вне национально-этнич. различий тех или иных конкр. культур). К. р. з. рождалась в постоянном диалоге с совр. зап. культурой (от к-рой она отличалась характерной, даже демонстративной «русскостью», рос. экзотикой) и одновременно — с классич. культурой России и ее традициями (на фоне к-рых ярче оттенялись броское, подчас рискованное новаторство, экспериментальность, смелость, — невозможные и непростительные на родине), демонстрируя эффект сложного медиативного взаимодействия (сканирования) зап. и рус. культур в феноменах рус. эмиграции и К. р. з. Особенно характерны в этом отношении феномены Бердяева, Набокова, Газданова, Бродского, В. Аксенова, Э. Неизвестного.
Наивысшей кульминации раскол рус. эмиграции достиг во время Второй мировой войны. Одни из деятелей культуры рус. зарубежья ради победы Красной Армии над фашизмом были готовы примириться и с советской властью, и с большевизмом, и со сталинской диктатурой. Другие — ради поражения большевиков и падения советской власти — желали победы Гитлеру и предлагали ему свое сотрудничество (в принципе поддерживая и власовское движение). Рус. эмигранты стояли перед вполне трагич. дилеммой: либо рус. культура в России погибнет, растоптанная фашист. Германией (с одобрения деятелей К. р. з); либо существование рус. культуры в СССР продолжится в оковах сталинского тоталитарного режима, в отрыве как от рус. эмиграции, так и от подлинных культурных традиций дореволюц. России (также с одобрения рус. эмиграции).
54.Официальная и неофициальная культура в СССР
Сущность тоталитаризма в духовной жизни. Неофициальное искусство СССР (или другое искусство, альтернативное искусство, нонконформистское искусство, подпольное искусство, андерграунд) — под этим названием объединяют представителей различных художественных течений в изобразительном искусстве СССР 1950—1980-х годов, которые по соображениям политической и идеологической цензуры были вытеснены официальными властями из публичной художественной жизни. Вследствие «андерграундного» существования, неофициальное искусство в СССР было тесно связано с неформальными молодёжными движениями (например, московские концептуалисты и хиппи, ленинградские Среди этапных точек в истории неофициального искусства — выставка МОСХа (1962), подвергшаяся разносу Н. Хрущева, Бульдозерная выставка (1974), однодневная выставка того же года в Измайловском парке в Москве, выставки художников-нонконформистов в ДК им. Газа и ДК «Невский» в 1974-75 годах в Ленинграде, выставки Живописной секции Московского объединенного комитета художников-графиков в легендарном выставочном зале на Малой Грузинской (организован в 1976 г). Параллельно аналогичные явления происходили в литературной и музыкальной жизни, имели место в театре и кино («полочные» фильмы, запрещённые спектакли).
Скачать реферат