Позитивистские политико-правовые теории

Естественно-правовые элементы и принципы обоснования и признания прав личности Остин решительно отвергал, и в этом плане он был близок позициям Ф. Савиньи и Г. Гуго, под руководством которых изучал в молодости юриспруденцию в Гётингене и Берлине. Остин расходился со своими немецкими наставниками в оценке исторических корней права, поскольку ему, как и многим утилитаристам, был присущ -внеистори

ческий подход к изучению права.

Суть юридико-позитивистского подхода в понимании и ис­толковании права хорошо передается формулой «закон есть за­кон». [15]

В историческом плане позитивистский подход выделяет­ся своим негативным отношением к любым конструкциям, ко­торые допускают или терпимо относятся к допущению, что помимо реально существующего и воспринимаемого государст­ва и связанного с ним массива законодательства существует - и с этим надлежит считаться - некое более разумное право и связанное с ним государство, являющие собой эталон для со­поставлений. Подобный же негативизм он распространяет и на концепции естественных и неотчуждаемых прав.

Другой важной и более оправданной особенностью исполь­зования формулы «закон есть закон» является признание ее не­обходимейшим условием нормального общения в нормально организованном человеческом общежитии, своего рода краеугольным камнем в громадном здании государственности и неотъемлемым атри­бутом повседневного правового общения. Существенное значение в концепции Остина имеет трактов­ка права в строгом смысле слова.

Право в строгом смысле уста­навливается для разумных существ другим разумным сущест­вом или существами - таковы законы, установленные богом, и законы, установленные людьми. Но среди второй категории не все можно безоговорочно отнести к праву в строгом смысле, например правила, ус­тановленные лицами и учреждениями, не являющимися суве­ренами. К этому же разряду Остин относит правила, установ­ленные общественным мнением, а также правила моды, правила этикета и законы чести. Остин называл все эти разновидности нормативного регулирования термином «позитивная мораль».

Таким образом, право в широком смысле включает в себя богооткровенное право, позитивное право и позитивную мораль. Между позитивным правом и моралью, а также религией суще­ствует не близость и не сходство, а противоречие. И это должен учитывать всякий законодатель. Противоречие с моралью не лишает право его качественных свойств, даже если оно подвер­гается критике с моральных позиций или испытывает ограни­чительное воздействие со стороны последней.[16]

Наиболее характерным для позиции Остина в этом вопросе было то, что он резко и твердо разводил право и мораль; во­прос о морально должном, о приведении сущего в соответствие с этим долженствованием Остином полностью не снимается, но только выносится за рамки практической юриспруденции. Таким образом, право обособляется от морали ради того, чтобы предметом юриспруденции было исключительно позитивное право - вне всякой зависимости от того, хорошее это право или плохое, несовершенное. Оценки этого рода, по мнению Остина, удел этики или законоведения, но отнюдь не правове­дения.

Естественно, что в своем обсуждении предмета юриспруден­ции и сферы права Остин не мог не коснуться вопроса о право­творческой роли судей и суда. Он склонялся к тому, что и ре­шения суда следует воспринимать как часть права в том случае, когда они признаются в качестве таковых сувереном.

Связав природу права с приказом фактически пра­вящей в обществе группы лиц или одного правителя, Остин тем самым легитимировал правотворчество любой власти. В XX в. такой подход был ис­пользован самыми недемократическими, антиправовыми и не­гуманными политическими режимами, правда, за пределами Англии.

Международное право, как известно, нельзя рассматривать как команду суверена, снабженную санкцией; На этом основа­нии Остин относил его к разряду не позитивного права, а к об­ласти «позитивной международной нравственности», правила которой распространены среди цивилизованных наций, хотя при этом у каждой из них свои собственные туманные пред­ставления относительно того, какими должны быть понятия этой международной нравственности (international morality).

Со временем взгляды Остина на природу права и его взаи­мосвязи с другими областями жизни, судя по всему, измени­лись, и он неоднократно объявлял о своем желании написать новый труд о предмете юриспруденции уже под названием «Принципы и отношения юриспруденции и этики». Вслед за неко­торыми социально ориентированными позитивистами, после­дователями А. Сен-Симона и О. Конта, он высказывал свои предпочтения в пользу правления элиты знания. Вероятная трудность, с которой он столкнулся, была связана с его обособ­лением права от морали, что влекло за собой и обособление «сознания свободы» от позитивного права. В результате, как отмечает исследователь его творчества У. Моррис, «праву так просто стало оставаться одному с имиджем собственной позитивности».

А в этой ситуации творцу права уже ничего не остается, кроме как безотчетно следовать мотиву, который Т: Гоббс приписы­вал Левиафану, - «заполучив власть, желать еще и еще, и так до самой смерти».[17]

Судьба учения Остина и всего течения юридического пози­тивизма сложилась, в общем и целом благополучно. Во-первых, многими правоведами позитивистской ориентации было заме­чено, что право в своем функционировании не может обхо­диться без устранения «внутренних противоречий и пробелов» и потому, раз сложившись в некое формально и догматически непротиворечивое целое, это право уже не нуждается в каких-либо нравственных или социально-философских объяснениях и оправданиях. Немецкий правовед К. Бергбом, автор книги «Юриспруденция и философия права» (1892), считал, что пра­во, действительно функционирующее как право (по принципу «закон есть закон»), составляет основу отношений между людь­ми в любом строе отношений.

«Сущность любого права, - пи­сал Бергбом, - состоит в том, что оно действует. Поэтому пре­краснейшее идеальное право не может не оставаться позади са­мого жалкого позитивного права, подобно тому, как любой калека видит, слышит и действует лучше, чем самая прекрасная статуя».[18]

Одно из распространенных самооправданий юридико-позитивистской ориентации в изучении права - это прагматическая забота ученых и практиков по необходимому упорядочению всего массива непрерывно изменяющегося и разрастающегося законодательства. Но очевидно, что истолкование права как приказа суверена чревато и недобросовест­ным применением этой формулы. Именно в результате такого использования формулы о законе-приказе может расти и мно­житься деятельность по обеспечению одной лишь «наружности закона».[19]

Заключение

Стойкая вовлеченность истории политических и пра­вовых доктрин в центр идейной и теоретической борьбы вокруг актуальных для каждого времени проблем государ­ства, права, политики, власти, свободы, справедливости и т. п. обусловлена комплексом причин социально-полити­ческого, мировоззренческого, теоретико-познавательного и методологического порядка.

Страница:  1  2  3  4  5  6 


Другие рефераты на тему «Политология»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы