С высоты престола

В 1920 г. Мария Федоровна переехала в замок Видёре, к северу от Копенгагена, который был куплен ею и сестрой Александрой в 1907 г. после смерти их отца – датского короля Кристиана IX. Здесь английская королева часто гостила до своей смерти в 1925 г.

В 1921 г. в баварском курортном городке Рейхенгале состоялся общероссийский монархический съезд, на котором присутствовали 150 человек. На съез

де был избран Высший монархический Совет в составе бывшего члена Государственной Думы Н.Е. Маркова Второго, бывшего члена Государственного Совета князя А.А. Ширинского-Шихматова и А.Н. Масленникова. Представители монархической эмиграции занялись поисками кандидата на пост «Временного блюстителя престола до окончательного решения вопроса о его замене законным государем-императором». Митрополит Антоний (Храповицкий), генерал-адьютант В.М. Безобразов и Н.Е. Марков обратились по этому вопросу к Марии Федоровне, но она предпочла уклониться от того, чтобы возглавить монархическое объединение.

В конце ноября 1922 г. датская пресса сообщила, что Мария Федоровна покидает Данию, чтобы обосноваться в Англии. За этим решением вдовствующей императрицы стоял директор датской Восточно-Азиатской компании Х.Н. Андерсен. Дело в том, что в 1920 г. произошел крах датского Ландсмансбанка. Мария Федоровна имела в банке заем в размере 803000 крон, из которых гарантированными были 639000 крон, и Восточно-Азиатская компания несла ответственность за эти суммы. Родной брат Марии Федоровны – принц Вальдемар, оказавшийся разоренным в результате биржевых спекуляций и неосмотрительных инвестиций банка, также не мог оказать финансовую помощь вдовствующей императрице. Когда банк обанкротился, гарантом кредита стала компания Х.Н. Андерсена. В эти годы Андерсен стал сторонником установления дипломатических отношений с Советской Россией, надеясь на то, что ему удастся вернуть утраченные в результате революции капиталы. Бывшая российская императрица, являясь центром притяжения русской эмиграции, вызывала раздражение большевистских функционеров. Андерсен, находясь в дружеских отношениях с Марией Федоровной, убедил ее выехать в Англию.

В декабре 1922 г. датское правительство объявило о закрытии старой русской миссии в Копенгагене и вскоре обратилось к правительству РСФСР через находящегося на Лозаннской конференции наркома по иностранным делам Г.В. Чичерина с предложением об урегулировании советско-датских отношений. 23 апреля 1923 г. было подписано так называемое предварительное соглашение на правительственной основе. Вскоре соглашение было одобрено ригсдагом и королем Кристианом Х, и 5 июня 1923 г. состоялся обмен ратификационными грамотами.

Между тем Мария Федоровна страстно желала вернуться в Данию, но не имела для этого необходимых средств. Спасение пришло от Большого Северного Телеграфного Общества, которому она, еще будучи российской императрицей, оказывала помощь и поддержку: в апреле 1923 г. руководством общества собрано 20000 крон для бывшей русской императрицы.

В конце августа 1923 г. Мария Федоровна вернулась в Данию и поселилась в Видёре неподалеку от Копенгагена со своими двумя лейб-казаками и небольшим штатом прислуги. Примечательно, что БСТО, заинтересованное в расширении своей деятельности в России, не афишировало свою помощь бывшей императрице, выплачивая ей ежегодно 45 тысяч крон тайно.

Когда Мария Федоровна вернулась в Данию, она, по свидетельству лейб-казака Тимофея Ксенофонтовича Ящика, сильно постарела и выглядела усталой. В Лондоне вдовствующая императрица постоянно болела. На официальные ужины и приемы ее не приглашали. Все, кроме сестры Александры, старались дать ей понять, что она лишь бедная родственница и «компрометирующая гостья». Да и с Александрой отношения были не слишком близкими. Как признавалась Мария Федоровна своему любимому зятю Сандро, «мы с ней <Александрой. – Ю.К.> гораздо ближе друг к другу на расстоянии, когда я жила в Лондоне, я чувствовала себя чужой»89.

Но и в Дании было невесело. Если позволяло здоровье, она старалась все-таки выезжать. Однако постепенно императрица теряла аппетит и физически слабела, хотя и продолжала интересоваться политической и общественной жизнью. Приведем ее письмо от 21 сентября/4 октября 1924 г. к великому князю Николаю Николаевичу по поводу манифеста о принятии в 1922 г. великим князем Кириллом Владимировичем императорского титула: «Болезненно сжалось мое сердце, когда я прочла манифест вел. князя Кирилла Владимировича, объявившего себя Императором Всероссийским. Боюсь, что этот манифест создаст раскол и уже тем самым не улучшит, а, наоборот, ухудшит положение и без того истерзанной России. Если Господу Богу, по Его неисповедимым путям, надо было призвать к себе моих любимых сыновей и внука, то я полагаю, что Государь Император будет указан нашими основными законами, в союзе с Церковью Православной, совместно с Русским народом. Молю Бога, чтобы Он не прогневался на нас до конца и скоро послал нам спасение, путями Ему только известными. Уверена, что Вы, как старший член Дома Романовых, одинаково со мной мыслите. Мария».

Ноябрь 1925 г. принес Марии Федоровне очередную утрату – умерла ее сестра, английская королева Александра.

Несмотря на то уже не оставалось сомнений в гибели царской семьи, императрица надеялась, что Николай II и его семья «чудодейственным способом» спасены. Она запретила близким служить панихиды по членам царской семьи. И хотя она и оказала финансовую поддержку следователю Н.А. Соколову, когда тот проводил расследование в Сибири, как только ей стало известно, что в живых никого не осталось, она отказалась принять как самого Соколова, так и собранное им досье и «коробку с находками»91.

Долгие часы просиживала теперь императрица в Видёре, держа в руках Библию. «Я завидовал своей теще, – писал Александр Михайлович. – Ее слепая вера в истинность каждого слова Писания давала еще нечто более прочное, нежели просто мужество. Она была готова ко встрече с Создателем; она была уверена в своей праведности, разве не повторяла она все время «на все воля Божья!»»92.

Мария Федоровна умерла 13 октября 1928 г. в Видёре под Копенгагеном. Проводить в последний путь бывшую русскую императрицу в Копенгаген съехались сотни русских эмигрантов из Парижа, Лондона, Стокгольма, Брюсселя. Но Кристиан X не спешил устроить ей торжественные похороны. Он считал, что это событие является чисто семейным делом. Лишь под давлением общественности и по настоянию дочерей Марии Федоровны – Ксении Александровны и Ольги Александровны, он вынужден был изменить свое решение.

Однако уже во время организации панихиды в Русской церкви возникли определенные трудности. Чтобы отслужить панихиду по православному обряду, по настоянию короля о. Леонид Колчев, духовник императрицы, вынужден был при входе в церковь облачиться в специальное длинное пальто, одетое поверх церковного платья. Кристиан X полагал, что в противном случае сторонники римско-католической церкви будут отстаивать для себя право совершать в русской церкви свои богослужения.

 Скачать реферат