Антропоморфная пластика культуры Триполье-Кукутени, этапа Кукутени

Работы Haaland и Haaland, McDermott и McCoid, Langdon и Conroy предполагает, что, по крайней мере, наличие женских либо мужских статуэток не может быть прочитано как простое отражение общественной организации, структуры, действительности. На более глубоком уровне они говорят о культе Богини Матери. Поскольку для неолита юго-восточной Европы господство Матери обозначает и политическое господство

женщин над мужчинами[72]. Разрыв исследователями этой связи между женскими фигурками и женским доминированием имеет важные последствия для сторонников культа Богини-матери. Исследование Хэлэндса и аргументы Мескела открывают следующую страницу новых дебатов в исследовании доисторических фигурок, порождают ряд критических вопросов. Важное значение имеет работа Алана Питфилда и Кристина Морриса, исследовавших бронзовые статуэтки с о. Крит[73]. Авторы считают, что статуэтки - это своебразный "отчет", "копия" какой-либо церемонии, на которой участники изменяют свое сознание и расширяют для себя мир обычной жизни. В данном контексте человеческое тело рассматривается как транспортное средство, чтобы облегчить коммуникацию с необыкновенным. Это говорит нам о том, что фигурки могли оказывать влияние на изменение способа мышления и чувственного восприятия первобытного человека. Также, они делали упор на физической близости исполнителя ритуала и вотивной фигурки. Подчеркивая их физическое взаимодействие, авторы исследования говорят об отношениях, которые стимулируют новое соотношение между чувственными занятиями народов и статуэтками как объектами материальной культуры. Также новым предположением является то, что человеческое тело играет важную роль в попытках общаться с высшими силами, или же попытки переместится в измененное сознание. Связь между трансформацией сознаний, ритуалами и статуэтками выводят на поверхность важные проблемы. Это вопрос о центре возникновения подобных фигурок.

Также провокационно критическое исследование палеолитических и неолитических статуэток Рут Тринем и Мэги Конки, где они предлагают больше внимания уделить восстановлению и понимания использования человеческого изображения в древности: как фигурки создавались, использовались, разбивались, восстанавливались, вновь использовались и выбрасывались?[74] Тринем основывает свое исследование на материале раскопок в Опово, в Сербии. [75] Она учитывает точное месторасположение находок в культурном слое и предполагает, что люди намерено депонировали статуэтки за пределы построек, обращает внимание на взаимосвязь места, где они были найдены и их назначением. Они также убеждают нас использовать термин не антропоморфные "фигурки", а "объекты".

Следует особо отметить работу А.П. Погожевой "Антропоморфная пластика Триполья", в которой исследовательница провела основательный поэтапный анализ пластики данной культуры, предложила собственную классификацию пластики Триполья. Она, сравнивая трипольскую пластику с искусством Анатолии (памятник Чатал-Гуюк), говорит о значительном сходстве статуэток, отмечает, что вероятно женский образ был преобладающим в раннеземледельческих общинах[76]. Также исследовательница придерживается мнения о том, что идеология земледелия и ее основные образы зародилась на Ближнем Востоке, оттуда земледелия и соответствующие идеи распространились на запад, в Европу, и на восток, в Среднюю Азию, о чем свидетельствуют находки фигурок с близкими иконографическими чертами[77]. При этом данные идеи были трансформированы определенным образом, слились с местными культами. Так, очевидно, что в Европе произошло слияние образа Матери-Прародительницы, активно используемого местным верхнепалеолитическим населением и образом Матери-земли, привнесенный раннеземледельческими культурами энеолита. Вполне вероятно, что это обстоятельство повлекло широкое распространение культа женского образа в Европе, в том числе, на территории, занимаемой культурой Кукутени-Триполье[78].

Сам Дуглас Бали указывает на ряд противоречий, с которыми мы сталкиваемся рассматривая традиционные концепции[79]. Эти противоречия, парадоксы взятые по отдельности, делают статуэтку более ярким проявлением материальной культуры; все вместе они преобразуют фигурку в перцепционно взрывчатый объект. Из этого можно сделать вывод о том, что ключ к пониманию значения и роли антропоморфных статуэток надо искать в этих парадоксах.

Парадокс размера.

Через сжатие и дистилляцию какой-либо малый объект становится более крупным. Малое стимулирует больший поток мыслей. Что еще более важно, сокращение размера увеличивает уровень значимости данного объекта.

Парадокс многомерности масштабов.

Этот парадокс заключается в трехмерности статуэток. Я держу миниатюру в руке, и моя рука не находится в пропорции к ней; моя рука, фактически, мое тело, становится фоном к другому такому же реальному масштабу. Играя с масштабом, особенно соизмеряя его с реальным человеческим телом, миниатюрные объекты нарушают наше представление о масштабе и разрушают нашу веру в то, что есть только один рациональный масштаб[80].

Парадокс множественности миров.

Существуют альтернативные миры, относительно того, в котором мы проживаем, и эти миры могут быть доступны нам через манипуляции с данными фигурками. Трудность заключается в воплощении этих потустронних миров через посредство изображений и объектов, с которыми мы знакомы (допустим, человеческое тело, в вымышленной карикатурной форме), но также и реально-конкретные материальные объекты.

Парадокс существования / не существования там.

В одно и тоже время мы хотим быть и внутри и снаружи этого миниатюрного мира, но это невозможно. Так, Майкл Ашкин сравнивает подобные ощущения с наркотическим эффектом.

Парадокс неведомого.

В тоже время как статуэтка являются узнаваемой формой (формой человеческого тела), она также представляет собой и нечто совсем отличное, жуткое и странное[81]. Миниатюра затрагивает какой-либо знакомый объект в натуральную величину, делая представление внешне странным[82]. Возможно в этом скрыт главный парадокс: вещь, представленная в миниатюре не то, что под ней подразумевают. Это изображает какой-либо распознаваемый объект, но при его изготовлении используются несовместимые ассоциации. Знакомое, таким образом, тоже становится отвлеченным[83].

Таким образом, первый вывод который мы можем сделать: ключ к пониманию антропоморфных неолитических статуэток лежит через чувственное и осязаемое восприятие[84]. Интерпретация данных объектов как исключительно культовых является неверной. Можно предположить множество значение. При подобном взгляде становится не важным использовались ли они в качестве игрушек или являлись частью какой-либо ритуальной деятельности, которая вовлекала жриц, алтари, приношения пищи, и ритуальную музыку. В этом смысле у миниатюр в Овчарово нет никакой определенной функции. Мы не должны восстанавливать мысли неолитического человека при изготовлении им миниатюрного горшка или фигурки. Лучше учитывать то обстоятельство, что когда человек неважно является ли он ребенком, взрослым, шаманом или любым другими представителем племени, использует эти объекты, он входит в другой мир, с различным сводом правил и, несомненно, с отличной от существующей концепции реальности и мысли.

 Скачать реферат