История развала русской армии в 1917 году

После Февральской революции резко усилилось дезертирство, что также свидетельствовало о значительном ухудшении политико-морального состояния русской армии. Если за все годы войны, предшествовавшие Февральской революции, по данным Ставки, дезертировала из действующей армии 201 тыс. солдат, то только с 1 марта по 1 августа 1917 г. этот показатель составил 170 тыс. Однако эти статистические данные

, безусловно, сильно занижены, так как командиры в ожидании возвращения дезертировавших солдат воздерживались от подачи точных сведений. По свидетельству М.В. Родзянко, пополнения из тыловых батальонов прибывали на фронт с 25%-ной утечкой солдат, разбегавшихся по дороге, а общее количество дезертиров к концу 1916 г. было около 1,5 млн. чел. По сведениям вражеской разведки количество дезертиров к весне 1917 г. достигало в русской армии 2 млн. чел.

Чем был вызван резкий скачок дезертирства из действующей армии в этот период? До 1917 г. истоками этого явления было преимущественно шкурничество, а также неуклонное падение дисциплины, вызванное революционными событиями. Между тем одна из главных причин усиления этого явления после Февральской революции была напрямую связана с аграрным вопросом, вставшим на повестку дня после свержения самодержавия. Как вспоминал И.Г. Церетели, солдаты из крестьян настойчиво требовали отчуждения помещичьих земель и установления на них уравнительного общинного землевладения. Другой видный политический деятель Н.Н. Суханов, касаясь проблемы солдат-дезертиров, устремившихся в деревню, подчеркивал, что они «текли по деревням из тыла и фронта, напоминая великое переселение народов». Создание земельных комитетов в ряде местностей еще до опубликования положения о них часто независимо от этого акта служило сигналом для крестьянства и солдат из крестьян о приближении времени решения аграрного вопроса. Это был дополнительный толчок для усиления дезертирства из действующей армии, хотя создание земельных комитетов мыслилось как мера предотвращения аграрных беспорядков. Дезертиры, как отмечал П.Н. Милюков, «спешили домой к разделу» земли и тем самым поднимали волну аграрных выступлений. Таким образом, не подлежит сомнению, что значительное число солдат избрало путь дезертирства как возможность реализации своих аграрных интересов.

Появление массы дезертиров в деревнях России сильно меняло политическую атмосферу на селе и объективно превращало многих солдат, покинувших фронт, в активный фактор развертывавшегося аграрного движения. Появление волны фронтовых дезертиров в деревнях отмечают многие крестьяне в своих воспоминаниях, что свидетельствует о широком размахе этого явления. Джон Рид, который одно время состоял военным корреспондентом на русском фронте, касаясь вопроса дезорганизации русской экономики и развала армии, подчеркивал, что этот процесс начался еще в первый год войны, и, что русские солдаты «стали разрешать вопрос о мире дезертирством». Дезертирство, какими бы причинами оно не было вызвано, серьезнейшим образом разлагало армию и подрывало ее боеспособность.

Одним из симптомов развала русской армии явилось огромное количество «без вести пропавших», т.е. пленных. За годы войны наиболее частыми были случаи одиночных перебежек к противнику или переходов небольшими группами. Но иногда в плен сдавались целые роты. По свидетельству главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала Н.И. Иванова, большая часть пропавших без вести состояла из дезертиров или сдавшихся в плен. За все время войны до Февральской революции потери пленными и пропавшими без вести составили около 2,5 млн. чел.

После неудачного июньского наступления 1917 г. процесс распада русской армии заметно ускорился. Австро-германское командование вновь возобновило братание на фронте и делало все от него зависящее, чтобы использовать его в своих целях. Даже депутат Петроградского совета П.Н. Мостовенко, посетивший в качестве его представителя Румынский фронт, так и заявил на VI съезде РСДРП(б), что «побывавши на фронте, я убедился, что организация братания идет со стороны немцев…» и далее заключил, что оно сильно дезорганизует армию. Вывод П.Н. Мостовенко о доминировании немецкой инициативы в деле организации братания подтверждается и командованием частей и соединений действующей армии, и самими солдатами. Вновь возникший интерес к братанию со стороны противника свидетельствовал о заинтересованности в нем австро-германского командования, снова вернувшегося к идее развала русской армии через эту наиболее действенную форму антивоенного протеста солдат.

Преобладание инициативы в деле организации братания с австро-германской стороны в период июля-августа 1917 г. можно объяснить и тем обстоятельством, что Временное правительство и верховное главнокомандование наконец-то перешли от словесного осуждения этого явления к довольно строгим мерам против нарушителей воинской дисциплины. В первую очередь это было известное постановление Временного правительства от 12 июля 1917 г. о восстановлении смертной казни на фронте, отмененной после Февральской революции, а также приказ верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова по действующей армии от 1 августа о мерах по борьбе с братанием. Согласно этому приказу немецким «братальщикам» грозила немедленная смерть, а нашим солдатам, идущим с ними на братание – военно-полевой суд «как за измену», что зачастую тоже означало смертную казнь. Непосредственной причиной этого приказа, как писал генерал, было то, что «на некоторых участках фронтов противник до сих пор еще делает попытки брататься с нашими солдатами».

Аналогичные приказы издавались и командованием непосредственно на фронте. Так, командующий 5-й армией Северного фронта генерал Ю.Н. Данилов в приказе от 15 июля 1917 г. в пункте о братании отмечал, что «долг всякого верного России солдата, замечающего попытку к братанию, – немедленно стрелять по изменникам. Рота, в которой таких мер не будет принято, должна быть немедленно расформирована, с обязательным преданием суду зачинщиков…». Как свидетельствуют судебные материалы, эти угрозы не остались только на бумаге и некоторое количество солдат, участвовавших в братании, было осуждено в основном на каторжные работы. В отдельных случаях были вынесены и смертные приговоры. Однако столь строгие меры были введены с явным запозданием, когда процесс развала русской армии стал фактически необратимым.

После ликвидации корниловского выступления снова начинает усиливаться большевистская антивоенная агитация на фронте. «Войну надо кончать, – писал Петроградский комитет РСДРП(б), – но как? В этом весь вопрос. И когда мы, большевики, подходим к этому вопросу, мы говорим: единственный путь к этому – власть рабочих и беднейших крестьян». В сентябре-октябре началась большевизация войсковых комитетов, без которой партия большевиков не смогла бы перетянуть на свою сторону многомиллионную солдатскую массу и взять власть в армии.

Развалу армии, несомненно, способствовало и неуклонное ухудшение ее материально-технического и продовольственного снабжения. Так заготовки хлеба в феврале-октябре не достигли и половины потребности страны (48%), а в августе-октябре и вовсе составили 33,5% от установленного задания. К осени 1917 г. голод проник и в действующую армию. Например, в августе-сентябре на фронт была отправлена только третья часть необходимых войскам хлебопродуктов. Главному интендантскому управлению и лично А.Ф. Керенскому в сентябре-октябре почти ежедневно направлялись телеграммы с фронтов о катастрофическом положении со снабжением войск продовольствием и фуражом. Так, главнокомандующий армиями Северного фронта генерал В.А. Черемисов телеграфировал в середине октября Временному правительству, что на фронте из-за отсутствия муки останавливались хлебопекарни. «Остается доедать сухари, после которых начнется голод со всеми последствиями».

 Скачать реферат