Менталитет российского крестьянина

Общинное начало в ментальности крестьян не является, конечно, специфически российским явлением. Это родовой признак крестьянского менталитета и в том или ином выражении он свойствен крестьянству вообще. Однако в России он приобрел особенно устойчивый и ярко выраженный характер. В силу во многом неблагоприятных геополитических, социальных, а также экологических условий России задача выживания дл

я крестьян оставалась главной даже в XX в. Ее придется решать и наступающему XXI веку[13].

Традиционная общинная ментальность принадлежит пройденным стадиям общественного развития. Ныне ее историческая ограниченность очевидна. Но не менее очевидно и то, что в ней заключены непреходящие ценности, характеризующие сущностную природу социальности: коллективизм, демократизм, взаимопомощь, социальная справедливость, равенство. Эти высокие нравственные начала, выработанные общинными микромирами, должны быть перенесены на макрообщество и человечество в целом и сохранены современной цивилизацией[14].

2. МЕНТАЛЬНОСТЬ И СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ КРЕСТЬЯН

В длинном ряду проблем истории «великого незнакомца» — крестьянства — менталитет и его социальное поведение относятся к числу наиболее трудно постижимых. Объясняется это, во-первых, тем, что для более или менее адекватного их решения необходимо привлечение массовых и, прежде всего, неагрегированных источников. Уже сам по себе поиск и мобилизация таковых — задача весьма трудоемкая. Кроме того, эти источники требуют применения в той или иной степени сложных методов анализа.

Во-вторых, специфическая трудность для историков бывших социалистических стран состояла в том, что указанные проблемы находились под наиболее жесткой опекой официальной идеологии. Разного рода ограничения, неизбежно перераставшие в самоограничения, по всей исследователь-кой «цепочке» — постановка задач, выбор методов их решения, интерпретация полученных результатов в значительной мере обесценивали даже наиболее серьезные попытки их анализа. В результате сознание и политическое поведение крестьянства находили в историографии по большей части весьма упрощенное и одномерное отображение.

Будучи «настроенным» на схематичное восприятие изучаемых процессов, догматизированное сознание в силу этого объективно предрасположено либо не замечать, либо просто не принимать во внимание их качественную определенность. Отсюда и неадекватность применяемых методов природе анализируемых явлений. Для конкретных доказательств подобной неадекватности применительно к проблемам, вынесенным в название доклада, автор привлекает свои разработки по такому крупному аграрному региону европейской части Российской империи как Белоруссия. Материалы по агитации и пропаганде и об отношении к ним участников социальных конфликтов в белорусской деревне в период между революцией 1905/07 гг. и первой мировой войной представляют собой фрагмент многолетнего исследования, подготавливаемого в настоящее время к печати. С точки зрения задач, обозначенных выше, и сложившейся историографической ситуации они в достаточной мере репрезентируют Европейскую Россию в целом.

Описание наиболее ярких примеров революционной агитации в деревне — абсолютно непременная составляющая исследований по крестьянскому движению. Однако, поскольку в данную эпоху число подобных фактов представляло уже более или менее статистически значимые величины, то наряду с отдельными иллюстрациями совершенно уместными были бы и какие-то разновидности количественного подхода. Резко увеличивая объем извлекаемой из источников информации, последний, в итоге, намного расширяет возможности сущностного познания. В любом случае без него просто не обойтись, если, конечно, мы вообще пытаемся искать, по выражению Дж. Шапиро, какой-либо «способ измерять субъективное и вводить его в историю».

Вот с этой целью и обратимся поначалу к имеющимся у автора сведениям об устной политической агитации среди крестьян Белоруссии в 1907— 1914 гг. В силу специфики способа ведения и по причине того, что осуществлялась в большей степени силами самих крестьян и рабочих: сохранявших связи с деревней, она в значительной мере, нежели печатная пропаганда, испытывала «нормативное» унифицирующее воздействие политических партий и организаций[15].

Очевидным проявлением роли первой российской революции как аккумулятора интересов деревни к политическим вопросам следует считать то, что в условиях наступившей после нее изоляции от революционных партий крестьяне смогли вести политическую агитацию в немалой степени уже собственными силами. Если в дореволюционный период отдельные из них выражали свою враждебность к царю, чиновникам и священникам в основном лишь в форме, так сказать, политико-бытовой ругани, то теперь подобные высказывания в несравненно большей степени соответствовали уже понятию «политическая агитация», ибо касались основных вопросов политического строя и производственных отношений. Весьма показательны в этом смысле высказывания крестьянина д. Лубницы Могилевского уезда Ф. Телепнева. «Нам царя не нужно, — говорил он односельчанам осенью 1910 г., — я сам такой же царь! Я бы лучше его управлял». Губернатор, исправник и прочее начальство, живущее за счет крестьянства, также не нужны, утверждал Ф. Телепнев. А что, по его мнению, крестьянству нужно, так это «избрать свое начальство и своего царя, которые будут служит не за жалование, а за честь!» Крестьянин же д. Иозефово Высочанской волости Оршанского уезда Могилевской губернии М. Малащенок, называя в марте 1910 г. царя кровопийцей, выражал уверенность, что у власти он не удержится, так как «весной будет революция» и тогда царь «узнает как мы будем его отстаивать»[16].

Однако, в отличие от предыдущего примера в последнем случае запал «агитатора» в большей мере исчерпывается лишь отрицанием существующего положения. Позитивная же программа исчерпывается эмоциональной заостренной фразой, что по нему царь «пусть будет хоть собака, лишь бы мне хорошо жилось». Но все же и здесь точка зрения «агитатора» по наиболее деликатному для крестьянского политического сознания вопросу — об отношении к монархическому государственному устройству — ясна: главой государства (по инерции — царем) может быть каждый, кто в состоянии обеспечить людям хорошую жизнь.

Большая инициативная роль в деле политической агитации принадлежала рабочим, вернувшимся в свои родные деревни, крестьянам-отходникам, а также бывшим солдатам и матросам, участвовавшим в революции, или испытавшим ее воздействие. Так, высланные в свое родное с. Люшнево Слонимского у. Гродненской губ. крестьяне В. Пугач и А. Воробей, работавшие в 1908 г. на железных дорогах в Черниговской и Могилевской губ., устраивали политические собрания, где, в частности, разучивали с молодежью села «Вставай, поднимайся рабочий народ» и др. революционные песни. Возвратившийся на родину из Одессы крестьянин д. Петришки Бочинской вол. Дисненского у. Виленской губ. Л. Антонов агитировал односельчан к неповиновению властям. Также не повиноваться властям и отнимать у помещиков землю агитировал крестьянин д. Лихосельцы Пружанского у. Гродненской губ их односельчанин, вернувшийся из Тифлиса. Крестьянин д. Верхние Жары Речинского у Минской губ был в свое время матросом «Потемкина», участвовал в восстании. По возвращении после службы в деревню занимался революционной агитацией, устраивал политические собрания крестьянской молодежи.

 Скачать реферат