Развитие советско-японских взаимоотношений в 1939-1945 гг.
Как бы то ни было, 25 апреля 1939 г. командующий Квантунской армией К.Уэда издал приказ № 1488 под названием “Принципы для разрешения советско-маньчжурского спора”. Основные из этих принципов сводились к следующему: 1. В случае нарушения границы нарушители должны быть немедленно уничтожены. В этих целях допускается временное проникновение на советскую территорию. 2. В районах, где государственн
ая граница точно не определена, командующий частями обороны сам определяет ее и указывает отрядам первой линии. 3. В случае возникновения конфликта отряды первой линии должны действовать решительно, активно и смело, предоставляя высшему командованию урегулирование могущих возникнуть последствий[38].
Как считает японский историк К.Хаяси, этот приказ на самом деле означал: “Игнорируй линию прохождения границы, смело иди вперед, вторгайся на противоположную сторону и называй ее своей территорией. Если кто-либо будет жаловаться, используй силу для достижения победы”. По мнению Хаяси и других послевоенных критиков японского милитаризма, приказ предназначался для оправдания провокаций на границе, он “поощрял ее нарушения”, а в случае возникновения неприятностей высокомерно сулил “потом во всем разобраться”. Тем не менее следует отметить, что когда 13 мая (т.е. в самом начале столкновений в районе Халхин-Гола) полковник Оути докладывал начальнику оперативного отдела Генерального штаба М.Инаде о направлении пехотного батальона в район Номонхана с целью наказать проникших туда монгольских кавалеристов, первый вопрос Инады был: “Где находится этот Номонхан?”.
“Я не мог сказать: „Не посылайте пехоту“, — говорил впоследствии Инада, — но я имел в виду: „Используйте свой ум, а не эмоции для разрешения такого пустячного эпизода“”[39]. В ходе последующих бесед с Комацубарой и Оути Инада подчеркивал, что в то время главные усилия японских вооруженных сил должны были быть направлены на разрешение китайского вопроса и поэтому никакие другие серьезные проблемы не должны возникать на севере. Это означало, что на второстепенных участках не следует провоцировать крупномасштабных боевых действий. Как раз в это время высшее военное командование занималось составлением оперативных планов на случай крупномасштабных действий против Советского Союза. Для этого офицеры Тэрада, Хаттори и Симануки отправились из Токио в укрепленный район Хайлар. Они изучали возможное развитие операций в западном направлении в случае войны и собирали данные для гипотетического наступления Квантунской армии на байкальском направлении[40].
В штабе же Квантунской армии сдержанная политика высшего командования в Токио рассматривалась как признак нерешительности и слабости. Командование армии выработало свои собственные установки, которые полностью игнорировали мнение не только японского правительства, но и центральных военных властей, сосредоточенных на решении главной стратегической проблемы Японии — войны в Китае.
В начале мая возобновились налеты баргутской конницы и пехотных подразделений японских войск на погранзаставы МНР, расположенные в 20 км восточнее нижнего течения реки Халхин-Гол. Их поддерживала авиация. Для отражения этих налетов пришлось привлечь не только пограничников, но и части монгольских и советских войск. Использовалась и советская авиация, базировавшаяся на монгольских полевых аэродромах.
Утром 11 мая 1939 г. дозор монгольских пограничников, находившийся на высоте Номонхан — Бурд-Обо, заметил колонну автомашин, направлявшихся к границе со стороны озера Удзун-Нур. Силы оказались явно неравными: на двадцать цириков наступали около двухсот японцев при поддержке пулеметов и минометов. Под натиском превосходящих сил монгольские пограничники вынуждены были отойти к Халхин-Голу. С помощью подоспевших подразделений МНРА японский отряд с большими потерями был отброшен на маньчжурскую территорию.
14 мая около трехсот японских и баргутских кавалеристов вновь перешли границу и, углубившись на 20 километров, заняли высоту Дунгур-Обо на левом берегу Халхин-Гола. На следующий день в этом районе было уже около семисот японских и баргутских всадников.
Активизировалась и японская авиация. Она производила разведывательные полеты над территорией МНР, бомбила и обстреливала из пулеметов монгольские войска. Так, 15 мая пять японских легких бомбардировщиков совершили налет на 7-ю заставу МНР в районе Хамар-Даба и сбросили 52 бомбы. В результате было убито двое и ранено двенадцать цириков.
Когда стало ясно, что Япония начала крупную военную операцию против МНР, командир 57-го особого стрелкового корпуса комдив Н.Фекленко утром 17 мая послал из Тамцак-Булака к Халхин-Голу оперативную группу в составе стрелково-пулеметного батальона, саперной роты 11-й танковой бригады и батареи 76-мм орудий на механической тяге. Одновременно туда же направилась 6-я кавалерийская дивизия МНРА с дивизионом бронемашин.
Перейдя через Халхин-Гол, советско-монгольские войска 22 мая легко отбросили японцев с территории МНР и вышли к государственной границе.
После провала этой операции японское командование стало сосредоточивать для нового наступления более значительные силы. К Халхин-Голу подтянулись свежие воинские подразделения. Общие силы японо-маньчжурских войск составили 1680 штыков, 900 сабель, 75 пулеметов, 18 орудий, 6 — 8 бронемашин, 1 танк. Группу возглавлял командир 64-го полка полковник Ямагата.
В приказе по дивизии Комацубара писал: “Дивизия (23-я) одна своими частями должна уничтожить войска Внешней Монголии”. По заранее составленному плану сосредоточения на границе сводный отряд Ямагаты при поддержке авиации должен был нанести удар по монгольским войскам на правом берегу Халхин-Гола, отрезать их от переправы и, окружив, уничтожить. Затем, форсировав реку, создать на западном берегу Халхин-Гола плацдарм для дальнейших наступательных действий.
Советско-монгольские войска заняли оборону на правом берегу Халхин-Гола, в двух-пяти километрах от линии государственной границы. Всего в их составе было 668 штыков, 260 сабель, 58 пулеметов, 20 орудий и 39 бронемашин.
Упорные бои проходили 28 и 29 мая. Их исход в пользу советско-монгольских сил решил 149-й полк 36-й мотострелковой дивизии под командованием майора И.Ремизова. Полк, переброшенный из Тамцак-Булака на автомашинах за 120 километров, во взаимодействии с дивизионом 175-го артиллерийского полка и при поддержке дивизиона 6-й кавалерийской дивизии МНРА вытеснил противника за государственную границу.
За два дня боев японцы потеряли убитыми более четырехсот солдат и офицеров. Почти полностью был разгромлен сводный отряд. Вот что писал про эти бои японский офицер, дневник которого попал в руки советского командования: “Противник решительно задумал окружение и уничтожение. Ему было, по-видимому, известно о недостатках органов связи нашего тыла, о недостатке боеприпасов, а также потери . Сегодня в третий раз повторилось наступление . От сил сводного отряда не осталось и тени”[41].
Майские события вызвали серьезное беспокойство в Токио. Поэтому 31 мая командование Квантунской армии пообещало высшему командованию армии, что будет стремиться избегать широких боевых операций. Впрочем, высшее военное командование надеялось, что Квантунская армия положит конец попыткам войск МНР высаживаться на правом берегу Халхин-Гола. Что же касается Комацубары, то он заявлял, что внимательно наблюдает за развитием событий и ждет благоприятной возможности атаковать “монгольских захватчиков”. Именно “захватчиков”, так как он твердо считал, что любой переход монголов через Халхин-Гол на правый берег — это незаконная акция и его задача — пресечь ее.
Скачать реферат