Римско-германское противостояние в IV в. н.э.

Этот вопрос, как и вопрос об авторстве, засуживает отдельного рассмотрения и, скорее всего, не может быть решен однозначно. Для нас важнее конкретное содержание реформ, их своевременность и их эффект. Многочисленные причины, побуждавшие императоров проводить радикальные изменения в военной сфере, во многих случаях сводятся к невозможности мобилизовать такое количество солдат, которое могло бы с

помощью численного перевеса быстро уничтожать прорвавшиеся на имперскую территорию отряды германцев и других варваров. Диоклетиан параллельно с усилением собственной гвардии, которая решала самые сложные для него задачи, то есть громила узурпаторов, беспрецедентно увеличил количество солдат на границах, доведя армию до 500–600 тысяч человек[20].

Были проведены невиданные по масштабам строительство новых и восстановление старых крепостей. При этом в ключевых участках речных оборонительных рубежей – у переправ на Дунае, Рейне и Евфрате – были воздвигнуты мощные предмостные укрепления[21]. Эти меры помогли, но только до тех пор, пока не понадобилось постоянное своевременное обновление созданной системы фортов, валов и стен. При том, что анонимный автор трактата «De rebus bellicis» времен правления Валентиниана I советовал строить укрепленные крепости не реже чем через каждую римскую милю[22] по всей длине рубежа, то, учитывая общую длину римских границ, это был совершенно титанический по затратам и объему работ способ обороняться от варваров, самые крупные племенные союзы которых могли выставить всего несколько десятков тысяч человек[23], о каких бы ордах за Рейном ни писали традиционно антигермански настроенные французские историки[24]. Еще более был расширен буферный пояс союзных Риму приграничных варварских племен.

Однако все это были старые методы, которые уже доказали свою недостаточную эффективность. Исправить недостаток качества количеством не удалось, так же как Галлиену не удалось качеством восполнить недостаток количества[25]. Так как Империей в противостоянии с германцами стратегия пассивной обороны была выбрана в качестве основной, повышение качества было бессильно, так как любые элитные войска бесполезны, если они физически не успевают прибыть на все угрожаемые участки. Стремление поддержать численность армии на очень высоком уровне, установленном Диоклетианом, заставило римских императоров IV века принимать крайне жесткие меры для того, чтобы обеспечить армию рекрутами, вплоть до сожжения дезертиров живьем вместе с укрывателями[26] и привлечения в армию двух калек вместо одного здорового[27], но они были бессильны. Кроме того, это, естественно, при возросших потребностях более поздних времен стало очень разорительным[28].

Принципиально новым явлением стало отделение приграничных (limitanei) и прибрежных (riparienses) воинских частей от гвардейских (comitatenses)[29]. Последние лучше снабжались, формировались из уже существовавших мобильных контингентов – вексилляций – и обязаны были находиться при императоре. Существует несколько названий императорской гвардии – comitates, lanciarii, palatini, однако существенных различий в плане их военного использования и роли в обороне Империи не было. Иногда также гвардию, имевшуюся в распоряжении императора, называют comites и comitatus[30], и даже считают его (comitatus) предшественником comitatenses, о точной дате возникновения которых идет дискуссия[31]. Хотя скорее comitatus – это прежде всего ставка императора, его двор в полевых условиях[32], при которой постоянно находятся гвардейские части. Термин же comes обозначал совокупность всех высших военных чинов империи, имевших ранг vir spectabilis или vir illustris.

Явное пренебрежение приграничными частями вызвало их стремительное разложение, что сделало необходимым создание элитных мобильных частей, так называемых pseudocomitatenses[33], которые отправлялись на помощь приграничным частям в случае серьезной опасности, если император был занят на другом фронте. Поначалу limitanei из Иллирии и Мезии еще могли одерживать победы даже там, где не справилась гвардия. Так в 296 г. цезарь Галерий после поражения от персов получил отказ от Диоклетиана в предоставлении ему гвардейских подкреплений, однако, по выражению источника (правда, Аврелий Виктор, в отличие от Евтропия[34], ошибочно приписывает это дело Максимиану) быстро набрав новую армию «из ветеранов и новобранцев»[35], одержал вскоре крупную победу, захватив в плен даже семью персидского царя. Е.П. Глушанин приводит свидетельство источника, который прямо говорит, что эта новая армия была набрана из приграничных частей[36]. Исследователь в дальнейшем сомневается в возможности безболезненно перебросить из Иллирика и Фракии 25 тысяч «пограничников», что, на мой взгляд, не так уж невероятно. Учитывая общую численность армии при Диоклетиане (которую Т. Моммзен, опираясь на упреки Лактанция Диоклетиану[37], доводит даже до 1 200 тыс. человек[38]), технически это возможно, да и сам факт негвардейского характера победоносной армии Е.П. Глушанин не оспаривает.

Уже через несколько десятилетий приграничные части, превратившиеся уже в военных поселенцев, то есть крестьян на военной службе, которых Г. Дельбрюк вообще отказывается считать солдатами[39], оказались совершенно бессильны что-либо сделать против варваров без помощи центрального правительства. Это лучше всего иллюстрируется поразительным бездействием римских войск в Галлии в 350-х гг., которые позволили аламаннам и франкам безнаказанно разграбить 70 городов, в том числе Колонию Агриппину[40], оккупировать и заселить территорию современного Эльзаса так основательно, что по прибытии цезаря Юлиана они отказались ему вернуть эти земли на том основании, что они взяты «силой оружия»[41], то есть завоеваны de facto и бесповоротно. Несмотря на последующие блестящие победы, Юлиан вынужден был оставить землю варварам, хотя и за признание ими имперского суверенитета. Принципиальный для имперской стратегии рейнский рубеж был сдан.

Низкий уровень морали римских солдат заставлял цезарей и августов принимать личное участие во всех важнейших кампаниях. Каким бы прославленным ни был военачальник, даже если он носил высшие звания, например magister peditum или magister equitum, солдаты могли отказаться сражаться. К середине IV в., как правильно указывает Т. Моммзен, в сознании людей прочно укрепился династический принцип[42], поэтому не только гвардейцы, лично преданные Константину и его потомству, но и пограничные части охотно сражались и верили только члену императорской семьи. Так, полководец Барбацион в 357 г. позорно отступил перед аламаннами, а вдвое меньшее войско молодого племянника Константина Великого само упрашивало своего полководца вести их в бой. Естественно, императоры зачастую не доверяли не только своим «заместителям» – цезарям, но и доказавшим свою доблесть префектам претория и начальникам конницы, видя в них потенциальных основателей династии. За это был казнен Стилихон, который даже не был римлянином или потомком давно романизованных жителей провинций.

 Скачать реферат