Внешняя политика России на балканском направлении в 1914-1918 гг.

5 октября массивной артиллерийской подготовкой, в которой приняло участие 170 тяжелых орудий и 420 тяжелых минометов, началось австро-германское наступление на Сербию. По оценкам британского генерального штаба в наступлении принимало участие 450 тыс. австро-германцев, 150 тыс. болгар, возможно до 100 тыс. турок. Для противодействия им нужно было создать приблизительно равные силы, тогда как анг

ло-французский экспедиционный корпус, по планам англичан, не мог превышать 300 тыс. человек. Французская главная квартира, подвергнув критике английскую оценку сил противника, сделала вывод - численность вспомогательного корпуса союзников может быть гораздо ниже предложенной Китченером цифры.

А наступление генерал-фельдмаршала А. Макензена, возглавившего осенью австро-германо-болгарскую группу армий, продолжалось. Его центром стала сербская столица, которую защищали войска под командованием генерала Павла Юришича-Штурма, бывшего сослуживца Макензена в 70-х годах XIX в. Юришич-Штурм был лужицким сербом, воевал в войне 1870-1871 гг. За 24 часа по городу было выпущено не менее 48 тыс. снарядов. 8 октября австро-германская артиллерия заставила замолчать последнее тяжелое орудие обороны сербской столицы - французское. Начались бои за город, и в ночь с 8 на 9 октября Белград был оставлен [31, с.310].

В этот же день австрийцы атаковали Черногорию. 11 октября болгарские войска под командованием генерала Богачева начинают массированное вторжение в Сербию. 19 октября болгары достигли важнейшую из стоявших перед ними задач, взяв Вранья. Единственная линия снабжения сербской армии была прервана. Болгары быстро наступали вдоль железной дороги на Скоппе. Началась «сербская Голгофа» - великое отступление сербской армии, сопровождавшееся массовым исходом гражданского населения, опасавшегося репрессий со стороны австро-германо-болгарских оккупантов.

В начале австро-германского похода в Сербию президент Франции пришел к выводу: «Если Австрии и Германии удастся проложить себе путь к Константинополю, то, выгоним ли мы их из Франции, они все равно останутся хозяевами Европы [15, с.100]. От открытия Проливов, считал адмирал А.Д. Бубнов, сотрудник Морского штаба Верховного главнокомандующего, «безусловно зависел исход войны» [1, с.114]. Открытие Проливов для вывоза русского хлеба и исправления таким образом финансового положения страны и ввоза военной продукции с точки зрения Алексеева было необходимо: «разумно можно будет рассчитывать на достижение цели войны: изгнания врага из наших пределов и сокрушения опасной для нашего существования военной мощи Германии. Преследовать иные цели - значит гоняться за миражем» [10, с.207]. В ноябре 1915 г. итальянская делегация на конференции союзников в Лондоне отчаянно требовала срочных поставок хлеба в свою страну [3, с.152]. Так что даже в конце 1915 г. потребителей русского зерна в Европе можно было найти.

России нужно было прорваться из кольца блокады, и события на Проливах доказали, что это не направление наименьшего сопротивления. Отсюда следовала необходимость поиска этого направления. Эту роль, вполне вероятно, могли сыграть Балканы, где погибала Сербия. Это очень хорошо понимал Китченер, по его оценкам к июлю 1915 г. русская армия была разбита и небоеспособна на ближайшие 12 месяцев, и, прежде всего, из-за отсутствия надежной связи с союзниками, которую вовсе не обеспечивала Архангельская железная дорога. Для спасения Сербии и общего положения на Балканах Алексеев предложил провести совместное наступление на Австро-Венгрию силами русской и итальянской армий, при поддержке со стороны Салоник и активизации союзников на Западном фронте. Тем временем франко-английское наступление в Шампани уже выдыхалось, силы для активизации русского фронта в Буковине еще надо было собрать. Единственной армией, которая попыталась перейти в тот момент в наступление, была итальянская. 18 октября по фронту от нижнего течения Изонцо до моря началась бомбардировка. Вслед за ней начались атаки пехоты. Но надежды итальянского командования на то, что ему удастся исправить положение фронтовой линии, воспользовавшись тем, что ударные силы противника прикованы к сербскому направлению, были сорваны несокрушимой обороной венгерских и немецких частей. Необходимо отметить, что оборона эта была облегчена горной грядой и множеством водных препятствий [31, с.312].

В Салониках также с самого начала возникли многочисленные проблемы. Даже Венезилос был согласен поначалу лишь на проход союзных войск через Салоники и территорию Греции, но не был настроен столь оптимистично от того, что англичане и французы действовали в его стране, по словам Грея, «так, если бы это место принадлежало нам». Уже на следующий день после высадки, 6 октября 1915 г., ввиду изменившейся после отставки Венезилоса ситуации, Грей рекомендовал английскому командованию быть чрезвычайно острожным в контактах с греческими властями, а ввиду того, что поведение нового правительства этой страны во главе с А. Заимисом было абсолютно непрогнозируемым - не уходить в глубь Балкан от Салоник.

Еще хуже было положение у французов. Генерал Байо, командовавший французской дивизией, прибывшей в Салоники из Дарданелл, получил в течение семи дней несколько противоречивших друг другу приказов. 3 октября 1915 г. - двигаться на Ниш для соединения с сербской армией (главной проблемой виделось определение местонахождения сербской штаб-квартиры и налаживание связи с ней), 7 октября он получил телеграмму, извещавшую о том, что в Сербии нет продовольствия, 8 октября - приказ двигаться на Струмицу (т.е. в Сербию), а 10 октября - не переходить сербо-греческую границу. Вскоре французские силы в Салониках получили нового командующего - Мориса Поля Эммануэля Саррайля. Этот 59-летний генерал был на особом счету у президента республики. Мильеран еще 22 июля 1915 г. вызвал его из Вердена и поручил разрабатывать план будущих операций в районе Проливов. Французское правительство видело особый смысл в назначении Саррайля. По мнению посла Великобритании во Франции это, прежде всего, был способ удалить с главного фронта неугодного генерала, которого подозревали в симпатиях к радикалам-социалистам и даже масонам [31, с.313].

Выдвинувшиеся на поле боя французские генералы, в большинстве своем аристократы и католики, ненавидели и презирали Саррайля. Он и сам не хотел ехать на Балканы, под всякими предлогами стараясь оттянуть отъезд. Однако 7 октября 1915 г. генерал был вынужден вместе с передовыми частями 57 дивизии отплыть из Тулона; в Салоники они прибыли через шесть дней.

Саррайль активно старался поддерживать французские экономические интересы в Македонии в противовес союзническим, окружил себя офицерами сомнительных профессиональных качеств, но зато близких по политическим взглядам. В штабе процветали фаворитизм и интриги, Саррайль и его приближенные почти не посещали линию фронта.

К середине октября на Салоникском фронте было три французских дивизии и одна английская, командир которой - бригадный генерал Брайан Махон (в мае 1916 г. его сменил Джордж Милн) не подчинялся Саррайлю и имел собственные инструкции. С конца декабря 1915 г. ввиду возможности наступления болгаро-германских частей французы неоднократно предлагали англичанам установить единое союзническое командование, однако Китченер категорически отказывался подчинить британские части Саррайлю. При отсутствии единого командования салоникская армия в конце 1915 и первые четыре месяца 1916 г. занималась в основном подготовкой укрепленных позиций и тыла. В общем, по причинам как объективного, так и субъективного характера союзники не проявляли интереса к предлагаемой русским командованием операции [31, с.313-314].

 Скачать реферат