Взгляды русских юристов конца 19 – начала 20-х веков и их вклад в развитие права России

Но правило об обратном бессилии закона имеет полное юридическое значение в отношении суда, который безусловно должен им руководствоваться. Это значит, что гражданские права, приобретенные на основании юридических фактов, имевших место до вступления нового закона в силу, не подлежат его действию, и потому суд должен принять в таких случаях старый закон. Так, например, семейные права приобретаютс

я на основании брака, права наследования – на основании смерти наследодателя, права требования – на основании сделки или правонарушения. Если все эти факты произошли до нового закона, то приобретенные на их основании права остаются нерушимыми. Если же факты эти произошли после нового закона, то приобретенные на основании их права подлежат действию нового закона.

Дореволюционные юристы выделяли следующие основные начала гражданского процесса, дошедшие и до наших дней: гласность, устность и письменность. Фойницкий пишет: «Основным началом правильного суда является его гласность. Публичное отправление правосудия – с присутствием в зале судебных заседаний публики, с допущением о них газетных отчетов – содействует ознакомлению общества с формами и способами разрешения процессов, внедряет в сознание слушателей начала права и тем воспитывает правосознание, наконец, вселяет в граждан уверенность, что правда торжествует в государственном суде, а неправда уличается и терпит кару. Однако для того, чтобы гласность правосудия могла открывать свои воспитательные действия, надобно сделать судоговорение по возможности «популярным», общедоступным. Если бы юстиция, отдалившись от народного понимания, стала изрекать решения, ни для кого не вразумительные, «говорить загадками», то польза от такой гласности свелась бы к нулю. Вот почему недостаточно провозгласить в назидание публики решение, надо, кроме того, привести основания, «мотивы». Лишь тогда слушатели узнают не только то, как разрешено дело, но и то, почему оно так разрешено. И следует осудить, как идущий против благотворных последствий гласности, наш судебный обычай – выносить из совещательной комнаты резолюцию без всякой мотивировки. В деле сколько-нибудь сложном, где каждый из тяжущихся приводил в свою пользу солидные доводы, быть может, сумел убедить часть публики, резолюция суда, не снабженная доказательствами своей правильности, бессильна послужить светочем права в темной области смутного правосознания присутствующих граждан, а среди той их половины, которая примкнула к доводам неправой стороны, напротив, будет равнозначащей с решением прямо неправосудным. Суду нужно было разубедить предубежденную публику, а он, даже не попытавшись сделать это, ограничился провозглашением решения, непонятного ни для кого, кроме самих судей. И неудивительно, если слушатели отнесутся к резолюции суда отрицательно, удостоверяясь не в том, что в стране царит правда и справедливость, а в явлении прямо противоположном».

Гласность судопроизводства побуждает и самих судей, и поверенных тяжущихся, относиться к своим обязанностям тщательно и добросовестно, ибо выполнение дела совершается под контролем общественного мнения. «Дайте мне, – говорил Мирабо, – какого хотите судью – пристрастного, корыстолюбивого, даже моего врага, лишь бы только он действовал в виду публики». «Горой стою за гласность суда, – пишет сенатор Боровиковский. – Мало того: не сочувствую обычаю (чуть ли не всесветному) решать дела, не выходя из совещательной комнаты, если нет ни сторон, ни публики. Позволю себе такое сравнение: в церкви молящихся нет, а служба совершается сполна, согласно церковным уставам. Трудно поставить точную разницу между «опущением пустых формальностей» и «халатностью».

В силу начала «состязательности» стороны убеждают суд в правоте каждая своего дела, представляя доказательства, ссылаясь на факты и приводя юридические рассуждения. Это возможно, как устным, так и письменным путем. Завадский, например, выделяет следующие преимущества устного процесса: «Устность, предполагающая присутствие на суде тяжущихся или их поверенных, дает в руки суда легкую возможность задавать сторонам вопросы, чтобы добиться или признания факта, что делает доказательства в его пользу излишними и сокращает или упрощает разбирательство дела, или его разъяснения и освещения, или, наконец, отрицания, снабжающего суд правом приступить к поверке доказываний противника. Словесный порядок разбора, с обменом возражений между тяжущимися сторонами, создает пред глазами суда спор – этот лучший способ для уяснения и усвоения судьями всех данных по делу, как это признано всеми процессуальными законодательствами. Притом спор и состязание протекает в его наиболее удобоусвояемой для суда постановке: спор устный, представляющий вниманию всю картину дела в красочности живого, горячего слова, исчерпывающий все вопросы во время прений, ибо всех должны будут, влекомые личным интересом, коснуться противники в целях нападения или защиты. Если же суд вмешается в эту словесную борьбу, руководя прениями и их направляя, не дозволяя им отклониться в сторону от главного предмета спора, умеряя излишний пыл спорящих и пресекая вольные или невольные злоупотребления, задавая наводящие и разъясняющие вопросы, то все выгодные стороны состязания будут использованы правосудием в еще большей степени.

Фойницкий считает, что: «В свою очередь, и письменное начало имеет свои высоко полезные стороны: прежде всего для того, чтобы подготовить правильный спор. Чтобы спорить во всеоружии фактов, доказательств и юридической логики, надо заранее ознакомиться с требованиями противника, обстоятельствами, которые он приводит, и ссылками на закон, которыми он пользуется. Для этих целей процесс заставляет тяжущихся обменяться предварительно так называемыми «состязательными бумагами», из которых первой со стороны истца и является исковое прошение. А так как эти бумаги (по нашему уставу их полагается не более двух от каждого тяжущегося) обязательно проходят через руки суда, то своевременное ознакомление с ними позволяет подготовиться к спору судье, чтобы руководить прениями с толком и задавать вопросы, действительно способствующие выяснению истины. Это же изучение бумаг даст члену-докладчику (в коллегиальном суде) возможность сделать перед заседанием доклад, чтобы выяснить сущность предстоящих прений остальным судьям и, может быть, даже самим тяжущимся. Кроме того, письменная форма наиболее содействует закреплению процессуального материала: требований истца в прошении, апеллятора и кассатора в жалобе; рассуждений суда в постановленном решении и т. д. Если бы все сохранялось только в памяти лиц – судей и тяжущихся, – то был бы возможен спор о содержании этих важнейших процессуальных моментов: бумага предотвращает всякое здесь сомнение. Кроме того, в известные акты суда – в протокол – заносится вкратце все, что было сказано и сделано при разборе и для разбора дела как тяжущимися, так и судом: речи сторон, допрос свидетелей, весь последовательный ход судебной процедуры. Если бы стороны находили в действиях судей ошибки, отступления от законного порядка и т. д., то могли бы опираться на факты, занесенные в протокол, и не зависеть всякий раз от воспоминаний или забывчивости судей, на которых подаются ими жалобы.»

 Скачать реферат