Войны и революции в сознании и памяти народа

Память о ней в 1920-е годы была еще очень свежа, поскольку так или иначе коснулась судьбы практически каждого. О том, как она выглядела в глазах простого человека, свидетельствуют многие документы, содержащие сведения биографического свойства. Мы публикуем только некоторые из них, но, пусть читатель поверит на слово: за рамками книги остается немало писем, повествующих о жутких сценах того воен

ного лихолетья и его тяжком наследии. К.П. Новиков, житель города Белебей Уфимской губернии, писал, например, о своем пребывании в германском плену: «…пробежит мороз по коже, как вспомнишь те ужасы, которые нам… большинству приходилось переносить, вспомнишь, как нас приковывали к столбам, вешали вниз головой за ноги, обливали холодной водой, избивали прикладами, травили собаками, клали в гроб… А что творилось на шахтах и на некоторых заводах!… А сколько сходило с ума. А сколько перевешалось. Вот все эти воспоминания – не только по коже мороз, но и волосы дыбом становятся». Много пришлось пережить солдатам в окопах от издевательств офицеров и прочих начальников. Трудная доля выпала тем, кто в составе русского экспедиционного корпуса попал во Францию, а затем на Салоникский фронт. Об этом, а также о том, как это впоследствии отразилось на пресловутой проблеме «царских долгов» повествует рассказ бывшего солдата П.Ф. Габова из с. Плотниково Каменского района Каменского округа Сибирского края. Его письмо было получено «Крестьянской газетой 6 апреля 1926 г. В тот период газеты активно освещали ход переговоров с Францией по этому вопросу.

Москва

Правительству СССР

По газетам мне известно, что в скором времени наше правительство будет вести переговоры с Францией. Франция будет ставить условие, чтоб русский мужик и рабочий уплатили им царские долги в сумме 4 миллиарда рублей и, пожалуй, будут требовать вознаграждения их буржуазии за фабрики и заводы, которые отобрали у тех в октябрьскую революцию 1917 г. Но наше правительство должно им поставить требование за те жертвы, которые были у них на фронте защищающие их границы наши доблестные 2 дивизии пехоты и одна бригада артиллерии, которые из своей среды оставили на поле сражения и во время голодовок до 60–70% своего численного состава.

Наше правительство должно собрать все сведения от вернувшихся солдат русской армии с Французского фронта.

Я, будучи солдатом, отправленным во Францию со 2-й особой артиллерийской бригадой, расскажу вам все пытки и лишения, которым мы, вся наша 3-я категория, подвергались со стороны французских властей. Наша 2-я особая артиллерийская бригада уже сформированной была отправлена с города Луги Петроградской губ. через Архангельск во Францию.

Наш пароход «Царица» прибыл во французский порт Брест. В Бресте наш пароход не приняли, и мы направились возле берега в порт Ля Полис ля Рошель. Здесь мы выгрузились и поездом направились в город Оранж. В городе Оранже мы простояли 1 месяц. Это было выяснение, к какой дивизии нашу артбригаду присоединить, ибо первая [наша] дивизия стояла на французском фронте под Верденом, а вторая дивизия была на Балканском полуострове в Салониках.

По выяснению нас направили в город Марсель, посадили на пароход и направили в Салоники, из Салоников наша бригада была направлена в город Флорину.

Но в то время уже шло волнение в наших частях, и во время забастовки французские власти и наши офицеры придумали нас разбить на 3 категории:

1категория – это люди, желающие идти на фронт;

2– люди, согласные работать в тылу фронта;

3– это люди, не согласные ни воевать, ни работать, а требовали отправки в Россию.

И вот с этого то пошли наши мытарства.

2 февраля 1918 г. нашу маршевую батарею, в которой я находился, в 8 часов утра выстроили и в узенькую дверку пропущали по одному человеку, опрашивая, в какую категорию желаешь.

Командир нашей батареи был капитан Васканьянцев, зав. хозчастью – прапорщик Крашенинников и бригадный переводчик капитан Сиу – владелец фабрики Сиу в Москве, а Крашенинников – сын тайного советника Николая Кровавого. Наша батарея из числа 650 человек вся пошла в третью категорию, за исключением 11 человек офицеров, подпрапорщиков, вольноперов и холуев.

Когда опросили, 3 категорию берут 2 француза под винтовку и направляют в ограду, специально отведенную для 3 категории. В воротах французский офицер все из ранца вытряхает, оставляя 1 пару белья в ранце, 1 пару на себе. Отбирали даже перочинные ножи, бритвы, балалайки и все, что есть, кроме двух пар белья. Простояв в этой ограде часов до семи вечера, прогнали нас на кладбище, остановившись ночевать на этом кладбище. Пошел сильный снег, и под снегом в палатках нас продержали двое суток, не давая ни хлеба, ни воды. Это было на кладбище деревни Кюковени в 7 километрах от македонского города Флорины.

На третий день стала хорошая погода, и нас повели по колено в снегу на станцию Флорино, говоря с насмешкой, что Рюс але в Россию. Погрузившись на поезд, и направились по направлению к Салоникам. Не доезжая Салоников 85 километров, остановили наш эшелон на станции Верия. Приходят три пехотных офицера и упрашивают нас, чтоб мы перешли в 1 категорию. Когда наша команда не стала офицеров даже слушать ни одного слова, тогда наш эшелон отправила 12 верст от Верии и остановили около одной деревни, название не помню.

В этом лагере нам выдавали на 16 человек кило хлеба и одного кролика на сутки. В таком положении мы простояли до 1 марта 1918 г. Потом нас всех перемешали и разбили по рабочим батальонам.

Отсюдова под страхом пулемета нас направили на станцию Топсино и заставили работать шоссе. Когда мы не стали брать ни кирок, ни молотков и ни лопат, то нам объявили по распоряжению Главкома Салоникского фронта генерала Жоффра голодовку 8 суток и в течение этого времени нам ничего, кроме сырой воды, ничего абсолютно не давали.

Наша братва голодовку не выдержала и сдалась на работу. Проработав здесь полтора месяца, получая паек 800 г. хлеба и 150 г. мяса, нас перегнали к городу Верии починять пробоины на шоссе. Здесь мы проработали до сентября месяца.

Когда болгары бросили воевать, то нас через ст. Вертикой погнали на Болгарский фронт проделывать дорогу. Проработая здесь до октября месяца, нас перегнали на работу на вершины гор прочищать дорогу от снега и грязи между городов Прилеп и Велес. Проработав здесь до 20 ноября 1918 г., нас через город Велес направили на ст. Удово к болгарской границе. Со ст. Удово нас направили в Болгарию в местечко Струмница.

Здесь мы простояли 4 суток. Ввиду большого перехода нам был дан отдых и 6 декабря 1918 г. мне с товарищами удалось от французов убежать.

Бежали мы через города Петрил, Дупница, София, Фердинанд, Берковец, Ломпаланка – болгарские города, и Байлешт, Краево, Бухарест, Галац, Рени и Бендеры – румынские города.

В 1919 г. мне удалось 16 января добраться до Москвы и 6 февраля я добровольцем вступил в войска Уфимского фронта 26 дивизии 5 Армии.

Прошу правительство СССР собрать как можно больше сведений о французских издевательствах над нашими солдатами и предъявить как требование французам.

 Скачать реферат