Иван Грозный как историческая личность

Осуществление нового земельного законодательства позволило правительству несколько пополнить фонд по­местных земель за счет церковных и отчасти княже­ских вотчин. Но основные земельные богатства церкви остались все же нетронутыми. Церкви удалось отстоять земельные владения, но она должна была поступиться значительной частью своих податных привилегий — «тар­ханов».

Со времен феодальной раздр

обленности обладатели «тарханов» — знать и князья церкви — не платили в казну податей с принадлежавших им земель. Приступив к реформам, власти задались целью ограничить действие «тарханов». Царский Судебник предписывал «тарханных вперед не давати никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех». Как показал Н. Е. Носов, действие но­вого закона испытали на себе привилегированные земле­владельцы и светского и духовного звания.

Власти довершили реформу податного обложения, объ­явив о введении «большой сохи». Размеры этой окладной единицы определялись сословной принадлежностью земле­владельца. Черносошные (государственные) крестьяне оплачивали соху в 500, церковные феодалы — в 600, слу­жилые землевладельцы и дворец — в 800 четвертей «доб­рой земли». Таким образом, светские феодалы получили ощутимые налоговые льготы по сравнению с духовенст­вом и особенно крестьянами.

Меры против «тарханов» подрывали систему феодаль­ного иммунитета и способствовали осуществлению прог­раммы дворянских преобразований. Реформа сохи также шла навстречу требованиям дворянства.

Первые реформы Адашева имели важное значение: они способствовали укреплению централизованной власти и в известной мере удовлетворяли интересы дворянства. Но эти реформы носили в целом компромиссный характер. Консервативное боярство неохотно уступало свои позиции служилым людям. Необходимо было примирить противо­положные устремления знати и дворянства, чтобы дать реформам новый толчок. Помимо Адашева решению этой задачи более всего способствовал придворный священник Сильвестр. Для Ивана этот священник стал подлинным учителем жизни.

Сильвестр родился в Новгороде в семье небогатого священника и избрал духовную карьеру. Из Новгорода Сильвестр перебрался в столицу и получил место в крем­левском Благовещенском соборе. Благовещенский поп, «последняя нищета, грешный, неключимый, непотребный раб Сильвестришко» (так он именовал себя), выделялся своим бескорыстием в толпе стяжателей, сребролюбивых и пьяных князей церкви. Положение при дворе открыло пе­ред ним блистательные перспективы. При его влиянии он без труда мог бы занять доходное епископское место или пост настоятеля монастыря. Но он никогда не умел устро­ить своих дел. После пожара перед Сильвестром откры­лась возможность получить «протопопствие» и даже официальный пост царского духовника, но он не восполь­зовался случаем. Начав карьеру священником Благовещен­ского собора, он закончил жизнь в том же чине.

Благовещенский поп, надо полагать, принадлежал к образованным кругам духовенства. Он обладал неплохой для своего времени библиотекой. Некоторые книги ему подарил Иван IV из царского книгохранилища. Возмож­но, Сильвестр даже знал греческий язык. Иван немало обязан был Сильвестру своими успехами в образовании, но после разрыва с ним царь перестал признавать умст­венное превосходство бывшего наставника и наградил его нелестным прозвищем «поп-невежа». Этот эпитет свиде­тельствовал скорее о раздражении царя, нежели о необра­зованности Сильвестра.

Известно, что Сильвестр составил или во всяком случае отредактировал знаменитый Домострой. Формально он по­святил этот сборник наставлений своему сыну Анфиму. Но имеются основания предполагать, что Домострой имел в виду также и молодого царя. Иван IV, только вставший на стезю семейной жизни, нуждался в наставлениях, тем более что сам он рос сиротой. На первых страницах До­мостроя Сильвестр учил вере в бога и тут же переходил к более важной теме: «како чтити детем отца духовнаго и повиноваться им во всем». Обязанности Ивана IV по отношению к его отцу духовному были расписаны во всех подробностях. Питомцу вменялось в обязанность призы­вать духовника «к себе в дом часто», к нему приходити и приношение ему давати «по силе», советоваться с ним часто «о житии полезном», «како учити и любити мужу жену свою», как каяться, как покоряться перед духовни­ком во всем, а если духовник будет о ком-нибудь «печа-ловатися», как его «послушаться» 4. Припоминая свои взаимоотношения с Сильвестром, царь писал много лет спустя, что, следуя библейской заповеди, покорился бла­гому наставнику без всяких рассуждений. Сильвестр вос­пользовался покорностью питомца и через Домострой ста­рался всесторонне регламентировать его жизнь: учил, как следует посещать церкви, ездить на богомолье, вершить всевозможные житейские дела. Придет время, и царь бу­дет жаловаться на притеснения, которым Сильвестр под­вергал его во время путешествий и отдыха, в хождении в церковь и во всяких других делах2. Как видно, Силь­вестр был учителем строгим и требовательным. Когда ученик восстал против пережившей себя опеки со сторо­ны наставника, он произнес много горьких слов по его адресу. При Сильвестре, сетовал царь, даже в, малейших и незначительных делах «мне ни в чем не давали воли как обуваться, как спать — все было по желанию настав­ников, я же был как младенец» 3. Как бы то ни было, пора ученичества не прошла для Ивана бесследно.

После знаменитого московского пожара 17-летний Иван дал Сильвестру первое ответственное поручение. Священник должен был восстановить роспись кремлев­ских соборов, пострадавшую от огня. Сильвестр вызвал иконописцев из родного города и, «доложа царя государя», велел им браться за дело. Стены Золотой палаты покры­лись нравоучительными картинами, изображавшими юно­шу царя в образе то справедливого судьи, то храброго воина, то щедрого правителя, раздающего нищим золотни­ки. Средствами живописи Сильвестр старался оказать воз­действие на эмоции питомца и вскоре преуспел в этом деле.

Сильвестр принадлежал к числу глубоко верующих людей. Его преданность религии граничила с экзальтаци­ей: поп слышал небесные голоса, ему являлись видения. В придворной среде немало злословили по поводу ново­явленного пророка. Даже Курбский, хваливший царского наставника, смеялся над его «чудесами». По словам это­го писателя, Сильвестр злоупотреблял легковерием Ива­на, рассказывая ему о своих видениях («аки бы явление от бога»). Не знаю, замечает Курбский, были ли эти чу­деса истинными или же Сильвестр выдумывал их ради того, чтобы напустить на ученика «мечтательные страхи», унять его буйства и исправить «неистовый нрав» 4.

Рассказы Сильвестра производили на Ивана потрясаю­щее впечатление. Фанатик зажег в душе Ивана искру ре­лигиозного чувства. Иван увлекся религией и вскоре пре­успел в этом увлечении. Он ревностно исполнял все цер­ковные обряды. По временам, в минуты крайнего нервно­го напряжения, у него случались галлюцинации. Под сте­нами Казани в ночь перед решающим штурмом 23-летний царь после многочасовой молитвы явственно услышал звон колоколов столичного Симонова монастыря.

 Скачать реферат