Лица с ограниченными возможностями в мире культуры, науки, искусства

Хотя Уандер являлся сопродюсером и композитором своих альбомов и сам играл на нескольких инструментах, рамки Motown были тесны для него. Едва ему исполняется 21 год как он оставляет группу, чтобы начать сольную карьеру. Уход из Motown был трудным шагом, но это позволило ему начать собственные студийные эксперименты. У Уандера появляются записи, в которых сочетаются элементы самых разных стилей:

госпел, рок-н-ролл, джаз, африканские и латиноамериканские ритмы. В конце концов, Уандер снова находит общий язык с Горди, и Motown помогает ему в реализации альбома "Music of My Mind". В 1972 году Стиви отправляется в тур с Rolling Stones, чтобы открывать для них программу. Эти гастроли принесли музыканту известность среди белой аудитории и стали поворотным моментом в его карьере.

В период времени с 1972 по 1976 год Уандер один за другим создает несколько хитов, некоторые из которых стали уже классикой ("Superwoman", "You Are The Sunshine of My Live", "Superstition"). Страшная автокатастрофа 1973 года, едва не стоившая музыканту жизни, заставила Уандера переосмыслить многое в этом мире. Он начинает уделять большое внимание благотворительности и помощи обездоленным. Уандер оказывает давление на федеральное правительство с целью сделать день рождения Мартина Лютера Кинга национальным праздником. В 1982 году он выступает с Концертом мира, пропагандируя ядерное разоружение. И конечно, он сочиняет множество песен в защиту прав черных и за достижение расовой гармонии (в том числе вместе с Полом Маккартни "Ebony and Ivory"). Уандер пишет знаменитую "We Are the World", посвященную борьбе с голодом. Не так давно за свой вклад в борьбу с апартеидом он удостоился личного приглашения и встречи с президентом Южной Африки Нельсоном Манделой, который произнес такие слова: "Стиви Уандер - мой сын, и я говорю с ним с огромным уважением".

В 90-х Уандер записывает саундтрек к нашумевшему фильму Спайка Ли "Jungle Fever" и выпускает превозносимый критикой альбом "Conversation Peace", который потребовал восемь лет для своего завершения, но, по мнению знатоков, стоит затраченного на него времени.

Долгая карьера Уандера замечательна не только тем, что он является, без сомнения, музыкальным гением, но и тем, что он на протяжении всего этого времени мужественно преодолевал многочисленные преграды и препятствия - и самое главное свой физический недостаток, слепоту.

Глухие и великие

«Недослов»

14 мая 2008 года на сцене Казанского Государственного Академического Русского Большого Драматического театра им. В.И. Качалова пройдет спектакль по мотивам произведения Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», «Крылья даны всем» московского театрального проекта неслышащих актеров «НЕДОСЛОВ».

Постановка пройдет в рамках благотворительных проектов Министерства культуры Республики Татарстан и будет организована специально для людей с ограниченными возможностями.

Театральный проект глухих актеров «Недослов» (Москва) возник в 2003 году. Участники проекта - молодые талантливые профессиональные актеры, глухие и слабослышащие. Все они окончили театральный факультет Специализированного Института искусств. Это единственное высшее учебное заведение в России, готовящее драматических актеров с проблемами слуха. В ГСИИ преподают педагоги кафедр мастерства актера и пластической выразительности из ВТУ имени Щукина.

Спектакли «Недослов» ориентированы как на слышащего зрителя, так и на глухого. Специфика театра заключается в том, что язык, которым общаются артисты, интернационален. В спектаклях нет слов, нет сурдопереводчиков, артисты выражают свои мысли и идею спектакля средством пластики тела и рук, которыми неслышащие артисты могут воплотить то, что порой слышащий человек не способен выразить в словах.

«Недослов» регулярно дает представления в Москве на площадке Института Искусств, гастролирует по России, участвует в студенческих и профессиональных театральных фестивалях России («Протеатр», «Подиум», «Золотой витязь», «Музыкальное сердце театра»), США («VSA» в Вашингтоне) и Канады («Abilities Festival» в Торонто).

Глухие испанские художники

Франсиско де Гойя был одним из великих испанских художников. Роберто Прадес также был художником, но его вспоминают больше как первого испанского глухого учителя. Оба были современниками (Гойя жил с 1746 по 1828 гг.; Прадес - с 1772 по 1836 гг.). Их жизнь протекала в один из наиболее критических и волнующих периодов истории Испании, в эпоху, отмеченную политической нестабильностью, войной и голодом, а также созданием первой школы для глухих в Испании. Своим трудом Гойя оставляет выдающееся свидетельство Испании его дней, его народа, истории, традиций и недостатков. Прадес оставляет наследство другого вида, главным образом обучение и воспитание различных поколений глухих детей.

Оба проводят свои первые годы в Сарагосе, на северо-западе Испании, прежде чем собраться в Мадрид, чтобы изучать изящные искусства в Академии Сан-Фернандо, и затем поселяются в столице Испании. Кроме того, оба были глухими: Гойя потерял слух в середине своей жизни, тогда как Прадес был глухим от рождения.

Франсиско Хосе де Гойя родился на каких-то 26 лет раньше, чем Роберто Готье Прадес. История жизни Гойи начинается в 1746 г. в разоренной усадьбе Фуэндетодос в окрестностях Сарагосы. Условия жизни его семьи были исключительно скромными. Его мать Грасия Лусиэнтес принадлежала к мелкой аристократии Сарагосы, его отец Хосе Гойя зарабатывал жалованье как шлифовальщик металлов.

Гойя провел свое детство в Сарагосе, где посещал школу, руководимую отцами пиларистами. В возрасте 14 лет он обучался художником Хосе Лусаном, спустя несколько лет в Мадриде. В 1763 г. и в 1766 г. он участвовал в конкурсе в Академии изящных искусств святого Фернандо, однако в обоих случаях экзаменаторы не поддержали его, и в 1769 г. он покинул Испанию, чтобы обучаться искусству в Италии. Он возвратился в Сарагосу в 1771 г., где ему заказывают фреску для потолка собора Эль Пилар. Два года спустя он женился на Хосефине Байэу. Молодая чета жила в Мадриде, где Гойя работал на Королевской фабрике гобеленов. Он также получал другие заказы, часто религиозного характера, и начал утверждаться как художник портретист.

По мере того когда возрастала его репутация, сын шлифовальщика из Сарагосы наслаждался своим успехом и признанием. В одном письме другу Гойя писал об аудиенции у короля, сообщая с удовольствием, что не смог скрыть “всех почестей, которые благодаря Богу, он получил от короля, королевы и принцессы, показав им картины”, добавляя: “я поцеловал их руки, никогда не испытывал так много счастья”. Его новая слава давала ему больше работы по заказам. Для него позируют члены аристократии и королевской семьи, политики, законодатели и высокие сановники церкви, а также поэты, художники, актеры и тореадоры. Успех приятен, но одновременно художник скучал, так как ему хотелось писать только то, что он любил.