Шпаргалки Зарубежная литература

прямой. Но вот на его пути встречается еще некое тело, Замок, которое сопротивляется продвижению К. Таким образом, интрига романа предельно упрощается и проясняется: тело К., двигаясь в прямолинейном направлении останавливается препятствием в виде «Замка». Как же далее развивается это отношение? Усталый, выбившийся из сил персонаж романа на первых его страницах оказывается на окраине Замка, в д

еревне, также принадлежащей его владельцам. Утомленный, измученный дорогой путешественник хочет отдохнуть на постоялом дворе, провести там ночь и вот, уже почти засыпающего, его будят и самым бесцеремонным образом пытаются выгнать вон, объясняя, что посторонним нельзя находиться ни в Замке, ни на относящихся к нему территориях. И здесь изнуренный, лихорадочно работающий мозг К. изобретает историю, которая может ему помочь осуществить чрезвычайно скромное желание отдохнуть и переночевать на постоялом дворе, — он утверждает, что он прибыл в Замок по приглашению, он — землемер и готов завтра же приступить к своим обязанностям. К. лжет, лукавит, но по большому счету он говорит правду, — он действительно меряет землю, но не как чужую собственность или отведенный кому-либо кусок пространства, а как путник, как странник, как кочевник, как номад, и Замок, оценив эту онтологическую истину, эту подлинную сущностную предикацию господина К., удостоверяет его в качестве достаточного условия его собственного существования. Замок дает ему право быть землемером. Но для самого г-на К. Замок — всего-навсего только строение, встретившееся на его пути, сегодня оно сулит ему необходимый отдых, а завтра превратится только в досадное препятствие, которое он преодолеет и скоро начисто забудет о его существовании. К. оказывается захваченным силами того особенного пространства, в пределы которого он забрел, только тогда, когда невозможным стало его прямолинейное движение — сквозь и по прямой.

Его тело попало в зону действия двух сил, которые в «месте» К. наложились друг на друга и парализовали способность К.–тела к передвижению, т.е. поразили самое существо К. Замок оказался кривым пространством, — местом необычным, и две его силы — центростремительная и центробежная, из которых одна — выталкивает тела на его периферию и далее отторгает их, вытесняет из своих пределов, а другая, центростремительная, наоборот, неудержимо влечет к себе, к самому центру Замка, не давая возмож-

ности телу удерживать дистанцию между неприкосновенным собой и всеми иными замковыми телами.

Центробежная и центростремительная силы не парализуют одна другую, наоборот, они действуют на одно и то же тело одновременно, преломляются в теле. Центробежные увлекают тело от Замка, выталкивают с завоеванной территории, опрокидывают его, центростремительные подталкивают к Замку, не дают от него оторваться и освободиться. Эти пространственные вихри накладываются на структуру К.–тела, усложняют его, искривляют его собственные полевые структуры. Внешне это проявилось в том, что К. приходит как бродяга, которому, с одной стороны, безразлично, где он будет скитаться, а с другой, все его силы уходят на то, чтобы удерживаться в множестве таких безразличных точек пространства, которые ему по существу не принадлежат. К. постоянно выталкивают с уже обжитого места. Он не имеет зафиксированного за ним, приватизированного местопребывания в символическом пространстве Замка, кроме «места землемера» (в русском языке мы можем найти идиоматические выражения «место бухгалтера», «место директора» вполне выражающие порядок в символическом пространстве наемного местообретения). В фабульном строе романа это выглядит как завязка интриги: в ответ на заявление К. поначалу следует категорическое отрицание и разоблачение самозванства К.–землемера, но следом затем, Замок подтверждает его онтологию, и двойственность символических знаков, возможность и мощность смыслового наполнения, позволяет К. перевести его онтическую основу в планы замкового хозяйства. Ему разрешено остаться на постоялом дворе, но смысловой семантический конфликт, заложенный в основе его существования при Замке, разворачивается и проявляется в разных отношениях. Разные тела — Замка, структурирующего порядок на призамковой территории иК., имеющего принципиально иную онтологию, не могут существовать, не порождая конфликта. Но для нас пока что важнее зафиксировать, что суть всего происходящего с К. мы можем объяснить топологическими свойствами замкового пространства и природой самого К.–тела.

Почему нам, как читателям, в некоторых случаях не удается прочитать (понять) замковую структуру при полной очевидности того, что она существует и некоторым определенным способом воздействует на тела.

Читатель, как некий супервизор может видеть, что Замок искривляет тела, навязывает телу особые правила существования. Тело, находящееся в зоне Замка, по определению должно быть неуверенным в себе, изможденным, усталым, на нем как осадок его пребывания в пределах действия замковых сил проступает некоторая неустранимая суетность, неукорененность в собственном местопребывании. Поспешность, нерешительность в своих телоизъявлениях, на которую обрекается Замком тело, формирует ту неустойчивость и зыбкость отношений, которая и составляет существенную характеристику пространственно — телесных отношений. Неустойчивость, неуверенность и неукорененность, — это основные характеристики уже собственного опыта Кафки в окружающем его мире: «В том-то и дело, что я не нахожусь в себе», — из письма Кафки к Фелице, его невесте, которую исследователь творчества Кафки Э. Канетти остроумно рассматривает в качестве модели того самого внешнего и брутального мира, которому Кафка так яростно противостоял и которому он находил такие ясные образы, как, к примеру, Замок. И действительно, можно ли говорить о совпадении с собственными пределами в мире, который постоянно извлекает и выталкивает всякое тело из себя, инвентаризирует, а затем «ставит на место», отсылает к себе, но к себе, претерпевшему множество необратимых превращений и измененное до неузнаваемости. Ненормальное, ложное, психопатическое состояние тела, несовпадающего с собственными контурами и формами, — это характеристики особой «физики» кафкианских тел. Разница двух тел — номада К. и крестьян, обитающих на окраине Замка в Деревне, проявляется в том, что крестьянин прикреплен к Замку, но ему не принадлежит ни одна точка его пространства. В самом определении крестьянина нет той двойственности, которая позволяет К.–землемеру существовать на границе двух территорий — замковой и своей собственной. Кочевник К., во всех точках замкового пространства является чужаком, но он носит свое место с собой, он как бы раздвигает пространство Замка, теснит его именно на том малом участке, которое занимает сам.

Место, откуда пришел К. в Замок по его воспоминаниям выглядит и более привлекательным и более веселым. Какая же сила увлекает его из родных мест, — по-видимому — это сущностная черта К., — он человек пространства, он покоритель расстояния, странник, скиталец, номад, варвар, его передвижения происходят

 Скачать реферат