Социально-экономические аспекты традиционной структуры Казахстана в 20-30 годы ХХ века

На вопрос об интенсивности процессов обращения немалый свет проливают материалы, фиксирующие движение товарооборота. Однако содержащаяся здесь информация как бы снимает стратифицированность товарного спроса и предложения, поскольку носит широко обобщенный характер и представляет весь контингент участвовавших в торговых сделках контрагентов. Применительно же к нашему аспекту требуется конкретиза

ция по поводу собственно аульных хозяйств. И хотя поиск таких данных оказался малоэффективным, все же можно восполнить образовавшийся пробел за счет многочисленных сведений по ярмарочной торговле, которая по самой своей сути была ориентирована на специфику сельскохозяйственного производства в ауле с его территориальной рассредоточенностью, сезонным поступлением товарной массы и ее нестабильным объемом, удаленностью от рынков сбыта и транспортных коммуникаций [14].

В самом деле, ярмарки как форма организации торговли оптимально соответствовали ритмо-режимным традициям хозяйственной жизни общинных структур. Превращаясь на время в стационарные центры рыночных контактов, они привлекали значительные массы казахских хозяйств. Об одной из таких ярмарок в то время писалось: « .Куяндинская ярмарка притягивает к себе кочевников даже из самых отдаленных углов. Небольшой пикет Куянды на этот месяц превращается в огромный «джайляу», покрытый на десятки километров юртами и стадами. На ярмарке можно встретить целые аулы Прибалхашье и соседних кочевых районов Акмолинской и Джетысуйской губерний и уездов Семипалатинской губернии. Съезд казахов на ярмарку в среднем за последние годы определялся в 35-40 тысяч человек».

Статистика товарооборота ярмарок была в рассматриваемые годы весьма динамична. Например, по упоминавшейся Куяндинской ярмарке в 1928 году объем продаж в 48 раз превысил уровень 1923 года. В целом же оборот краевого ярмарочного торга в 1928 года составил 17 462 313 рублей, что для тех условий было немало. А ведь помимо краевых ярмарок в 20-е годы работало несколько десятков ярмарок губернского и местного значения. Коррекция на локальные рынки, несомненно, потребовала внесения поправок в сторону увеличения итоговых сумм, так как почти на всех ярмарках явно преобладала тенденция к увеличению объемов торговых операций. Важно также учитывать, что ярмарками не исчерпывалась вся обменная инфраструктура в Степи. Например, в таких округах, как Актюбинский, Джетысуйский, Адаевский, на ярмарочный торг приходилось 23% сельского товарооборота, в Семипалатинском - 14, в Сырдарьинском - 10.

Заметное оживление происходило на денежном рынке, то есть в сфере кредитных отношений. В 1927-1928 годы инвестиции только по линии сельскохозяйственного кредита составили 17 548 тысяч рублей против 7 481 тысяч рублей в 1925-1926 годы. Возросло количество аульных хозяйств, включившихся в систему организованного кредита. На начало июля 1925 года в КАССР насчитывалось около 100 казахских и 67 смешанных кредитных сельскохозяйственных товариществ, которые объединяли 22 758 хозяйств. На 1 октября 1927 года уже 102 379 жителей аула являлись членами кредитной кооперации. Однако наиболее значительная часть казахских хозяйств вынужденно пользовалась «услугами» неорганизованного денежного рынка, где кредиторами выступали торговцы-посредники, ростовщики, зажиточные и байские хозяйства.

Уже в 1923-1924 окладном году, когда в качестве переходной меры стала практиковаться смешанная (натурально-денежная) форма уплаты сельхозналога, казахские хозяйства предпочитали сдавать его исключительно денежным эквивалентом. Эта тенденция еще более закрепилась в 1924-1925 годы после окончательной замены натурального исчисления и взимания налога денежным [15].

Материалы совещаний Краевой налоговой комиссии, и которых участвовали представители наркоматов земледелия, продовольствия, финансов, органов статистики, показывают, что в ряду доводов в пользу распространения на скотоводческие и скотоводческо-земледельческие районы денежной формы налога - наибольшую силу возымели причины организационно-технического свойства. В частности, была принята во внимание налоговая практика 1922-1923 годов, когда издержки по взиманию, хранению и транспортировке натурального налога нередко достигали половины всей его стоимости.

Тем не менее, при всем этом было бы ошибочным утверждать, что побудительные мотивы этого шага не выходят за рамки утилитарно-обыденного объяснения. Коммутация налога - процесс независимый от директивно-волевых решений и объективно может состояться лишь при наличии определенного уровня развития товарно-денежных отношений. Этот императив не утрачивает силы и в условиях направляемой эволюции форм налогообложения. В силу данной аксиомы правомерно провести некоторые параллели между фактом перехода к денежному налогу и констатацией в ауле товарно-денежных связей.

Подводя некоторый итог, согласимся с теми авторами, которые склонны видеть в казахском ауле 20-х годов процесс оживления товарно-денежных связей. Однако суть дела отнюдь не исчерпывается: этим моментом и простирается на более сложный и противоречивый план, поскольку отдельные исследователи идут в своих исканиях дальше, считая возможным выдвинуть на последующий этап познавательной процедуры постановку вопроса о товарном производстве в ауле. И все же этот вопрос требует более тщательного изучения в рамках конкретно-исторического контекста.

Надо заметить, что выдвинутая проблема имеет относительно давнюю традицию, уходящую в историографию еще 20-х годов. Тогда изучение казахского аула обусловливалось не столько научно-познавательными целями, сколько насущными потребностями практики социалистического строительства и необходимостью поиска эффективных регулятивов социально-экономических процессов.

В исследованиях истории, базирующихся исключительно на самостоятельном анализе и собственном видении материала, к таковым, следует отнести работы известного исследователя П.Г. Галузо. В целом ряде их уверенно ставится вопрос о товаризации казахского хозяйства. Причем этот процесс усматривается даже в ауле кануна Октября. Так, в одной из статей, посвященных этому периоду, выражается мысль о том, что казахское хозяйство становится мелкотоварным. Основанием для такого заключения послужили структурные пропорции, прослеживающиеся в бюджетах средних хозяйств, в частности, нарастающее преобладание денежной их части над натуральной. Выстроенный в таком ключе анализ степени функциональности товарных отношений в ауле подводит далее автора к выводу, что «большая, если не подавляющая, часть крестьянских хозяйств уже настолько глубоко была связана с рынком, что закон капиталистической дифференциации крестьянства стал для них основным законом» [16].

Подобное изменение имеет место во многих работах, посвященных истории доколхозного аула. В качестве типичного примера смешение процессов осереднячивания и товаризации приведем следующий отрывок: «Одно из социально-экономических следствий революционно-демократических преобразований, осуществленных в 1926-1928 годах в ауле, состояло в превращении многих тысяч бедняцких хозяйств в хозяйства мелких производителей, основанных на товарно-денежных отношениях». Материалы фиксируют множество случаев, когда то или иное хозяйство, приближаясь по своим чисто физическим параметрам (количество голов скота, десятин и т.д.) к рубежу середняцкой группы, в то же время оставалось глубоко натуральным, никак не связанным с рынком.

 Скачать реферат