Адаптация к школе

Для такой диагностики стандартизованные вербальные методики не приспособлены ни для работы со взрослыми, ни тем более для работы с детьми. Тут необходимо проведение проективных методик в сочетании с профессиональным глубинным интервьюированием, аналитическим наблюдением и анализом житейской ситуации в исполнении квалифицированного исполнителя-психолога.

Возьмем банальный случай родительског

о алкоголизма. Школьник 5—7-го класса может упорно скрывать причину своих огорчений и тревог, и никакие прямые расспросы не дадут вам информации о том, что творится в его семье. А школьник более младшего возраста вообще может не осознавать сам, что именно его больше всего тревожит и беспокоит. Но вот на «рисунке семьи» в углу комнаты ребенок изображает груду пустых бутылок. И становится понятно, что дома наблюдается очередной «запой» и ребенок испытывает постоянный страх опять потерять отца или мать (или сразу обоих родителей), которые прежде уже покидали дом для лечения от алкоголизма в специальном лечебном учреждении закрытого типа. Конечно, подобный вывод нельзя сделать только на основании отдельной детали на проективном рисунке. Она может дать только толчок для догадки, для дальнейшего диагностического поиска.

Второй весьма распространенный случай, когда СТРЕССОР локализован в семейной среде, представлен появлением нового, более младшего ребенка в семье. Переставая быть самым маленьким, центром внимания и заботы, ребенок сталкивается дома к тому же, как правило, с неожиданными для него требованиями по выполнению массы рутинных и скучных домашних дел. Чем сильнее при этом ребенок стыдится возникающего у него ревностно-агрессивного отношения к маленькому брату или сестре, тем сильнее ребенок переживает внутренний конфликт, который может дать толчок для длительной эмоциональной дезадаптации.

Для определения зоны конфликта (семья, школа, коллектив сверстников) часто эффективно используется CAT (Детский Апперцептивный Тест — см. «Семья в психологической консультации», 1989). Но использовать эту трудоемкую в проведении и анализе методику вовсе не обязательно всегда и во всех случаях. Во многих случаях уже самые первые вопросы и ответы (особенно в том случае, если психологу удается установить доверительный контакт с ребенком) проясняют зону конфликта: ребенок может в явном виде заявить, что он не хочет ходить в школу, или не любить возвращаться после школы домой, или не хочет дружить с одноклассниками. Таким образом, более серьезные и трудоемкие диагностические инструменты должны вводиться в программу обследования гибко и разумно — по мере появления в этом необходимости.

Конечно, педагог далеко не всегда может подвергнуть оперативной коррекции неблагоприятную ситуацию в жизненном мире ребенка, если причинный фактор находится вне стен школы. Но существует немало случаев, когда причинный фактор дезадаптации находится именно в школе. Это так называемая школьная дезадаптация. Простой пример — перевод ребенка в новую школу или в новый класс. В прежнем классе ребенок был признанной «звездой» — успешно учился и пользовался популярностью у сверстников. В новом классе он оказывается в позиции новичка, которому еще предстоит бороться за определенный социальный статус в новой для себя группе со сложившейся иерархией лидеров и “звезд”. Таким образом, даже отсутствие внешне выраженного конфликта с одноклассниками может, тем не менее, не означать отсутствия внутреннего конфликта, внутреннего повышенного напряжения. Это напряжение оказывается тем более сильным, чем в большей степени данный ребенок обладает чертами характера, обусловливающими его особую уязвимость к стрессорам данного типа. В этом примере труднее придется детям с истероидными, лабильными и сензитивными чертами характера. В чем задача учителя в такой ситуации? Задача понятная — помочь ребенку войти в новую для себя группу. Это можно сделать так, чтобы какие-то выигрышные особенности ребенка (умение петь, играть в футбол или рассказывать веселые истории) были по достоинству оценены новыми одноклассниками.

Другая ситуация. Ребенок усваивает от захваливших его в свое время родителей и учителей младших классов высокие притязания. Но, обладая интровертированным складом характера, при переходе из младшей в среднюю школу не может добиться быстрых успехов. Дело в том, что интровертированный склад, как правило, сочетается с более высокой способностью к концентрации внимания, но не способствует быстрой переключаемости. А наличие разных учителей по разным предметам — каждого со своими специфическими требованиями и подходом — предъявляет дополнительные, более высокие требования к гибкой адаптивности, переключаемости. Кроме того, из научной психологии известно, что интровертированные субъекты имеют не выпуклую, как экстраверты, а вогнутую кривую обучаемости (рис. 6).

При прочих равных способностях экстраверты быстрее добиваются успехов, а вот у интровертов вначале дела идут неважно — возникает длительная фаза «латентного обучения» (скрытого накопления знаний и навыков, которое временно не проявляется в качестве выполнения учебных заданий). Это происходит в силу большей консервативности, более медленной отстройки интровертов от ранее усвоенных представлений, навыков и привычек, которые интерферируют с новыми знаниями, т. е. мешают их быстрому усвоению. Но в какой-то момент интроверты вдруг начинают проявлять высокие учебные достижения: латентное накопление заканчивается, и новые знания и умения проявляют себя уже во вполне сформированном и законченном виде.

Честолюбивые и лабильные (эмоционально уязвимые) дети интровертированного склада оказываются повышенно чувствительными к своим учебным неудачам. Именно по отношению к ним педагоги должны уметь продемонстрировать терпеливое понимание. Не следует форсировать выставлению интровертам каких-либо отметок, когда начинается изучение новой темы. Нужно дать им спокойно освоиться с новым материалом. В противном случае плохие оценки в период фазы «латентного обучения» могут вызывать серьезное и длительное огорчение у подобных детей, сопровождающееся уверенностью в себе, а иногда стойкой утратой интереса к учебе с последующим невротическим избеганием учебной деятельности в целом в тех случаях, когда ситуация превращается в хроническую.

Приведенный выше пример является только одним из множества случаев, когда наблюдается определенная дисгармония развития познавательной и личностно-эмоциональной, регулятивной сферы психической жизни. В качестве примера сложного переплетения многослойных причинных факторов можно привести такую ситуацию, когда форсированное интеллектуальное развитие (возможно, благодаря «натаскиванию» в семье, к которому прибегают иногда родители-технократы с обостренной делегирующей мотивацией — стремлением воспитать из своего ребенка вундеркинда и гения) не соответствует явному отставанию в развитии эмоционально-коммуникативной сферы. Такая дисгармония дает себя знать в том, что у ребенка не строятся контакты со сверстниками. И это переживается ребенком тем острее, чем сильнее под влиянием восхвалений недальновидного учителя одноклассники третируют «выскочку», «зубрилу» и «ботана». В какой-то момент ребенок вдруг решает для себя «стать как все» и начинает совершенно не с того конца — с резкого ухудшения поведения на уроках и невыполнения учебных заданий. Учитель ничего не понимает. А это, оказывается, слишком далеко зашла ситуация, когда отличник оказывался в классе в позиции «отверженного», скрытно переживая и тяготясь ею.