Портреты Пушкина Кипренского и Тропинина

Успех нас первый окрылил;

Старик Державин нас заметил

И, в гроб сходя, благословил.

К тому же времени относится и первый портрет Пушкина-поэта, исполненный неизвестным художником. Нежные пастельные тона, задумчивое выражение лица - весь облик юноши проникнут каким-то особым благородством и чистотой помыслов. Таким впервые увидел его и поэт старшего поколения В.А. Жуковский. 19 сентя

бря 1815 года он писал П.А. Вяземскому: «я сделал еще приятное знакомство с нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Царском Селе. Милое, живое творение! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности… Нам всем надо соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастет». Сам же «гигант» в стихотворении, написанном на французском языке, дал себе такую характеристику:

Мой рост с ростом самых долговязых

Не может ровняться;

У меня свежий цвет лица, русые волосы

И кудрявая голова…

Сущий бес в проказах, Сущая обезьяна лицом,

Много, слишком много ветрености-

Да, таков Пушкин.

Среди лицейских прозвищ Пушкина было и такое, данное «по физиономии и некоторым привычкам»: «смесь обезьяны с тигром». Внешность поэта иногда и позже наталкивала на подобные сравнения, но только при первом знакомстве. Вот запись в дневнике внучки Кутузова Д.Ф. Фикельмон: «Невозможно быть более некрасивым – это смесь наружности обезьяны и тигра; он происходит от африканских предков и сохранил еще некоторую черноту в глазах и что-то дикое во взгляде». Но уже следующая запись говорит о необычайной одухотворенности поэта, как бы изменяющий

физический облик: « Когда он говорит, забываешь о том, чего ему недостает, чтобы быть красивым, его разговор так интересен, сверкающий умом, без всякого педантства… Невозможно быть менее притязательным и более умным в манере выражаться». О том, как преображалась внешность Пушкина внутренним огнем его гения, говорит А.П.Керн: « Надо сказать, что он не умел скрывать свои чувства, выражал их всегда искренне, и был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его… Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи».

Первым изображением Пушкина, которое увидели читатели, была гравюра на меди Е. Гейтмана – фронтиспис поэмы « Кавказский пленник ». Книга вышла в конце августа1822 года со следующим послесловием: «Издатели присовокупляют портрет Автора, в молодости с него рисованный. Они думают, что приятно сохранить юные черты Поэта, которого первые произведения ознаменованы даром необыкновенным ». Поскольку Пушкин находился в это время в ссылке в Кишиневе, оригиналом для гравюры послужила, по-видимому, известная нам пастель 1815 года. 23-летний поэт представлялся читателям в виде юноши с чертами арапчонка и в байроновской позе. Это изображение не соответствовало действительной внешности его, но вошло в историю и врезалось в память многих поколений. Видимо Пушкин не желал являться перед читателями в виде « русского

Байрона », а мечтал об ином образе, более соответствовавшем духу его поэзии. Четырьмя годами ранее он сам нарисовал свой портрет как прообраз гравюры для готовившегося, но не состоявшегося тогда издания стихотворений. Так поэт впервые обратился к автоизображениям, которые с этого времени сопутствуют его творчеству до конца жизни, становятся одной из форм самовыражения.

Эти изображения не только отражают реальность, но и несут в себе большое обобщение и критическое восприятие действительности. Автопортреты исполнены высокой поэзии, трагичны и одновременно не лишены самоиронии. Оставшиеся неизвестными для современников, эти изображения Пушкина оценены лишь столетие спустя. Рисунки по заключенной в них характеристике поэта столь емки и точны, а по манере исполнения столь смелы и артистичны, что не стареют, хотя и точно соотносятся с приметами пушкинской поры. Нам они кажутся нанесенными на бумагу каким-то очень современным художником. Остальные прижизненные изображения Пушкина прежде всего несут на себе печать своей эпохи.

13 мая 1823 года, отвечая на вопрос Гнедича, собиравшегося переиздавать « Кавказского пленника », Пушкин в постскриптуме приписал:

« Своего портрета у меня нет – да и на кой черт иметь его ». И все же, как всегда у Пушкина, ничто, никакой жизненный опыт – движение ли сердца или ума – не пропадали бесследно. С этого же 1823 года Пушкин быстро и с увлечением пишет « Евгения Онегина ». В декабре он приписывает последнюю заключительную строфу второй главы « Евгения Онегина »:

Быть может (лестная надежда)

Укажет будущий невежда

На мой прославленный портрет,

И молвит: то-то был Поэт!

Прими ж мои благодаренья,

Поклонник мирных Аонид,

О ты, чья память сохранит

Мои летучие творенья,

Чья благосклонная рука

Потреплет лавры старика!

Однако до возвращения Пушкина из ссылки так и не было сделано ни одного портрета. Но за несколько месяцев появилось несколько портретов и все с натуры. Первые в этом хронологическом ряду – выполненные осенью 1826 года миниатюра гуашью на пластине слоновой кости и рисунок итальянским карандашом обрусевшего француза Ж. Вивьена. Пушкин заказал ему два экземпляра, один он подарил П.А.Осиповой, второй – поэту Е.А. Баратынскому. Это небольшой камерный портрет, выполненный просто, без всяких претензий, для того чтобы запечатлеть черты поэта на память для его близких друзей – изображение исполняло роль нынешней фотографии.

Поэт еще очень молод, он открыто и благожелательно смотрит прямо на зрителя. Художник сумел передать интимные черты характера: душевную мягкость, сердечность, простодушие, детскую незащищенность натуры. На более поздних портретах выражение лица становится более замкнутым,

Пушкин сосредоточен в себе и смотрит мимо нас.

Следующим, кто изобразил Пушкина был Василий Андреевич Тропинин.

Портрет Пушкина является самым известным его творением. И мы относимся к нему с особым, обостренным чувством: его заказал сам Пушкин, он позировал художнику, портрет написан в период расцвета творческих сил их обоих. Бытует версия о том, что заказал портрет Тропинину близкий друг поэта Соболевский, который « был недоволен приглаженными и припомаженными портретами Пушкина, какие тогда появлялись. Ему хотелось сохранить изображение поэта, как он есть, как он бывал чаще, и он просил Тропинина « нарисовать ему Пушкина в домашнем его халате, растрепанного, с заветным мистическим перстнем на большом пальце одной руки ». Но эта версия, скорее всего ложная, так как из письма самого же Соболевского Погодину стало известно (опубликовано лишь в 1952 году): «Портрет Тропинину заказал сам Пушкин тайком и поднес мне его в виде сюрприза с разными фарсами (стоил он ему 350 руб.) » Неверно и с «изображением поэта…как он бывал чаще…в домашнем халате». Н.Н.

Ковалевская обратила внимание на то, что Тропинин иногда писал в одном и том же халате разных людей. « Очевидно, он писал с натуры только лицо, а одежду придумывал сам »,- писала она в своем исследовании о художнике. Известно, по крайней мере, семь портретов Тропинина, на которых модели изображены в халатах. По-видимому, эта одежда была придумана художником не случайно. Своеобразие костюма определилось причудливым сочетанием внешних атрибутов байронизма (расстегнутый ворот рубашки с большим белым воротником, небрежно повязанный галстук – шарф) с типично московской принадлежностью костюма – халатом, и в целом в столь специфической форме выражало представления художника о свободной личности.Идеал свободного человека складывался на протяжении всей жизни

 Скачать реферат