Дореформенная и пореформенная Россия в изображении А.И.Гончарова

«Правящим сословием» было дворянство. В своих государ­ственно-юридических правах оно было сорганизовано еще в XVIII веке, со времен «Жалованной грамоты» дворянству 1762 г. Однако оно не было однородно по своему экономическому и социальному положению; была огромная разница между гра­фом Шереметевым, собственником двухсот тысяч крепостных, этим своего рода владетельным герцогом и мелкопоместным

за­холустным дворянином; это сказалось и на политическом пове­дении разных групп дворянства. Реакционная дворянская вер­хушка стала во враждебное отношение к промышленному перево­роту. Она стояла за крепостной строй как в юридическом, так и в экономическом отношении. Штабом воинствующего крепостни­чества стал журнал «Москвитянин». В 1841 г. в нем была напе­чатана характерная статья Шевырева «Взгляд русского на совре­менное образование Европы». Автор провозгласил пресловутую формулу: «гниение Запада». Запад умирает; необходим разрыв с ним. Шевырев принимает и пропагандирует тройственную фор­мулу, предложенную графом Уваровым: православие, самодержа­вие, народность (под которой разумелось крепостное право). Эта формула была глубоко архаична и политически, и экономически;

Дворянские публицисты-крепостники, в том числе и их идео­логический передовой отряд — славянофилы, в своей публици­стике и практике по крепостному вопросу опирались на содейст­вие царского правительства, поддерживая его репрессивные ме­роприятия в данной области. Но такова была сила вещей, что широковещательные теории о гниении Запада, о незыблемых «византийских», древних началах самодержавно-дворянского го­сударственного строя отступали и отмирали под ударами реаль­ной жизни. «Отражая потребности капиталистического развития России, славянофилы выступали за развитие торговли и промыш­ленности, за строительство железных дорог и применение машин и наемного труда в сельском хозяйстве и промышленности . После 1861 г. славянофилы принимали деятельное участие в раз­витии капиталистического хозяйства России. Во всех этих меро­приятиях славянофилы защищали и отстаивали интересы бур­жуазии и интересы помещиков, стремившихся приспособиться к условиям капиталистического хозяйства»[25,303].

Здесь, необходимо упомянуть о Гончарове. Он никогда не был славянофилом, хотя и сближался с ними в вопросах религии и государственного строя.

Гончаров стоял за модернизацию дворянского сельского хозяйствования. В «Обрыве» против демократического разночинства он выдвигает как падежную силу представителя «нашей партии действия», помещика Тушина, лесовода и экспортера.

Но необходимо оговориться, что если крупное дворянское землевладение сравнительно легко приспосабливалось к нара­стающему экономическому перевороту после «освобождения» крестьян, то мелкопоместные дворяне (частью и средние), дол­гими десятилетиями жившие в условиях натурального хозяйства и не располагавшие материальными средствами к модернизации земледелия, переживали бытовое потрясение. Для них началось «оскудение». Началось бегство из дворянских гнезд в города, в разночинство, чтобы искать применения накопленных в кре­постной усадьбе культурных средств: знание иностранных язы­ков, художественной литературы, искусств и т. п. Именно из этой среды поставлялись кадры «лишних людей» — разночинской интеллигенции. Тяга в город выбросила из деревенской усадьбы в столицу даже Илюшу Обломова.

Промышленный переворот, как в его развитии на Западе, так и в его русском варианте, пересоздал коренным образом и про­мышленный класс. В своих зачатках это пересоздание восходит к XVIII в., еще к реформам петровского времени, когда прочное положение стали занимать русское торговое купечество и орга­низаторы уральской горной промышленности. К концу века Фонвизин уже писал характерное рассуждение «О торгующем дворянстве». В первой трети XIX в. русское купечество, во мно­гих своих разновидностях, занимало видное место в хозяйствен­ной жизни страны. Показательно, что оно уже пробивалось и в русскую печать[5,162].

Гончаров создает образ дворянина-заводчика Адуева-старшего, и это было заслугой писателя и новшеством в литературе. Другой новизной было то, что Гончаров писал об английском купце, о колониализме и о всемирной торговле во «Фрегате „Паллада"» (отд. изд. 1858 г.). Напомним еще образ ком­мерсанта Штольца в «Обломове». Окрепло у Гончарова убеждение в спасительности блока буржуа­зии и дворянства; эта концепция, несомненно, складывалась у Гончарова в течение долгих лет, еще со времен службы в Де­партаменте внешней торговли.

В связи с вышесказанным следует здесь добавить. Выходец из торгового сословия, сын симбирской купчихи, Гончаров не сбе­рег в своей долгой жизни близких связей с торговым купечеством; явственно его отчуждение от этого сословия.

К буржуазии сто­личной он относится сочувственно. Но странно: в статьях Гонча­ров ни разу не употребляет термина «буржуазия», подменяя его псевдонимами. Между тем за долгие годы, с 40-х по 70-е, Гончаров и как читатель, и как цензор, конечно, отлично знал, как писали другие о буржуазии, западной и русской. Ведь еще в 40-х годах, когда Гончаров самоопределялся как пи­сатель, он знал и помнил, что писалось, например, о буржуазии во французской романистике и публицистике, в частности, у Ж. Санд. Гончаров отлично знал и помнил, что писал о фран­цузской буржуазии и ее антагонизме с рабочим классом Белинский.

Совершенно как рядовые обыватели, Гончаров судил о про­исхождении нигилизма. В 1867 г., т. е. близко к завершению работ но «Обрыву», Гончаров в своем цензорском отчете пишет:

«Причины порождения нигилизма можно, кажется, объяснить, во-первых, отчасти недостаточностью, ныне уже сознанною и пополнен­ною, прежнего воспитания в некоторых низших военных, духов­ных и других учебных заведениях . а во-вторых, пропагандой как своих доморощенных агитаторов, начиная с Герцена и его заграничных изданий, так и польских эмиссаров и ссыльных, раз­носивших по России, вместе с пожарами, и пропаганду гибельных начал»[5,38].

В 1869 г., в «Предисловии» к законченному «Обрыву», отвер­гая мысль, будто Волохов—представитель «нового поколения», Гончаров пишет: «После этого и те из наших обманутых крестьян, которые поняли волю по „золотым грамотам", — представляют народ?» (в рукописи к словам о золотых грамотах было еще добавлено: «таким образом, что воля значит вламываться в дома помещика и грабить их»)[5,131]. Грабительского характера самого «освобождения» крестьян не признавал Гончаров; глубочайший социально-экономический антагонизм между земледельцами и .землевладельцами не вмещался в его сознание.

Гончаров собирает в своих высказываниях весь инвентарь обвинений и страхов, обращавшихся в буржуазных, дворянских и мещанских кругах русского общества: падение дисциплины в военных и духовных школах, агитация «Колокола», деятель­ность «доморощенных агитаторов» (также польских эмиссаров и ссыльных), поджоги в городах, подложные «золотые грамоты», разгромы помещичьих усадеб крестьянами.

 Скачать реферат