Внетекстовое и текстовое пространство и законы их взаимодействия

Оба эпиграфа воссоздают мир простых добрых людей, в основе мировосприятия которых находятся патриархальные нравы (“старинные люди”). Это мир, в котором люди живут в гармонии с собой и своей совестью. Чувство долга, честь и достоинство - вот их “духовный капитал”. На этих людях держится Россия, это они по зову сердца и совести будут защищать ее в трудный для нее, трагический момент (“как лютые в

раги придут” - “зарядим картечью пушку”).

Граница, отделяющая эти эпиграфы от главы, очень ослаблена и открыта; внетекстовой мир, созданный в эпиграфах, свободно вторгается в повествовательный мир, образуя целостную картину художественного мира произведения.

Петруша Гринев, чем дольше живет в Белогорской крепости, тем сильнее привязывается к семье капитана Миронова, открывая для себя ранее не замеченную красоту этих простых добрых людей, испытывая радость от общения с ними: “Другого общества не было, но я другого и не желал”. Не военная служба, не смотры и награды его идеал, а беседы с милыми простыми людьми, занятия литературой, любовные переживания - вот сфера его жизни.

В основе эпиграфов к первым трем главам и самих этих глав лежит мифологема пути: сначала герой отправляется в путь (путь своего нравственного взросления), получая от отца наказ “беречь честь смолоду”, потом он сбивается с правильной дороги, попадая в “сторону незнакомую”, из-за страшного бурана, но выходит из него нравственно невредимым, обретая счастье в Белогорской крепости, возвысившись до жизни влюбленного и поэта. Ему открывается мир иной.

Таким образом, в романе частная жизнь вырастает до символа идеально устроенного мироздания. Дома в высшем значении этого слова. Пространственные образы, созданные за пределом текста (в эпиграфах к третьей главе) и повествовательном тексте третьей главы, сливается в единый образ России - Дома, в котором возможно обретение счастья, внешней и внутренней гармонии.

Внешнее пространство, созданное в предыдущей главе (бунт как выражение хаоти­ческого начала в мире), расширяется, таким образом, до Космоса - идеально устроенного мироздания.

В. Шкловский отмечает еще одну художественную функцию эпиграфа к третьей главе “Старинные люди, мой батюшка”, взятого из комедии Д. И. Фонвизина. Слова эти принадлежат Простаковой. А чем был образ Простаковой в эпоху Пушкина? Для современников поэта Простакова - жестокая, грубая, необразованная, ограниченная женщина.

Василиса Егоровна, комендантша, пославши поручика рассудить городового солдата с бабой, снабдила его такой инструкцией: “Разбери, кто прав. кто виноват, да обоих и накажи”. Узнав о приезде Гринева, Василиса Егоровна говорит: “Отведи Петра Андреича к Семену Кузову. Он, мошенник, лошадь свою пустил ко мне в огород” Вне всякого сомнения, в Василисе Егоровне так и проглядывает фонвизинская Простакова. И, наверное, прав Шкловский, что считает, что Пушкин дает точную характеристику своих героев и для него комендантша, хотя и храбро умирающая, “не то, что мы называем положитель­ным типом”. Пушкин видит в ней и простаковские элементы. Нельзя не согласиться со Шкловским в том, что в данном случае эпиграф служит “уточнением идеологической характеристики ”.

Эпиграф к четвертой главе романа взят из комедии Я.Б Княжнина “Чудаки”:

Ин изволь, и стань же в позитуру.

Посмотришь, проколю как я твою фигуру!

Княжнин.

Комедиограф изображает в комическом плане дуэль на кортиках двух слуг. Этот эпиграф соотносится с рассказом капитанши о дуэли Гринева и Швабрина. Таким образом, эпиграф, связанный с Гриневым и Швабриным, как считает Шкловский, дан снижающим.

Мне кажется, что художественный образ дуэли, созданный в эпиграфе к четвертой главе и в самой главе романа, имеет пространственное значение.

Дуэльное пространство - это “чужое” для героя пространство. Он покидает пределы “микрокосмоса” (“своего я”), значит, нарушает границу, охраняющую его Переход в “чужое” пространство означает абсолютный разрыв героя с другими пространственными мирами: и с миром хаоса, и с миром космоса, означает удаление от центра “своего” мира. А в “чужом” пространстве защитные силы, ценности, святыни утрачивают свое благое воздействие, и герой может погибнуть. Но у Пушкина Гринев не только не погибает, но и преодолевает это “чужое”, опасное для него пространство нравственно обновленным человеком, сохранившим честь и достоинство.

Наверное, магическую роль сыграли слова, произнесенные отцом Гринева в начале его пути: “Береги платье снову, а честь смолоду”. Они прочно вошли в сознание молодого Гринева и стали своеобразным оберегом для Петруши.

Эпиграфы к главам (об этом уже можно скупать) образуют действительно целую систему. В них звучат голоса эпохи, которые сливаются с голосами пушкинских героев, становясь их “собственными”, из-за текста эпиграф легко переходит в авторский текст.

К главе пятой “Любовь” даны два эпиграфа, оба взятые из народных песен. Вот они:

Ах ты,девка,девка красная!

Не ходи,девка,молода замуж;

Ты спроси,девка, отца, матери

Отца ,матери, роду-племени;

Накопи, девка, ума-разума.

Ума-разума, приданова.

Песня народная.

Буде лучше меня наидешь,позабудешь.

Если хуже меня найдешь, вспомянешь.

То же.

Эти эпиграфы художественно воссоздают мир народа. В слове этих пушкинских эпиграфов звучат народные голоса, выражающие народные представления о жизни, о счастье, о замужестве, о судьбе невесты. Эти голоса как бы сливаются с авторским голосом его героев, проявляя близость точки зрения автора и его героев к народным представлениям о счастье, о любви, о замужестве.

Счастливый мир, в котором герой обретает душевный покой, радость жизни, оказывается удивительно хрупким. Отец Гринева отказывает ему в благословении. Но Гринев - человек чести, он не может нарушить обещание, данное Маше и ее родителям. Он согласен венчаться без благословения отца.

Маша освобождает Гринева от данного слова, потому что родители жениха против их брака. Решение Маши дано в одной фразе. Во втором эпиграфе этот мотив развернут психологически: девушка, отпуская любимого, думает о его судьбе, о его счастье, о том, будет ли он ее вспоминать.

Итак, художественная функция эпиграфов, предпосланных пятой главе, заключается в том, что “внешняя ” точка зрения эпиграфов соответствует авторской и не только не противоречит точке зрения пушкинских героев, а наоборот, становится их “собственной”.

VI глава романа называется “Пугачевщина”. В качестве эпиграфа Пушкин использует первые две строки исторической песни, в которой дается народная версия героического взятия Казани. Вот этот эпиграф:

Вы, молодые ребята, послушайте,

Что мы, старые старики, будем сказывать.

Песня.

Художественная функция этого эпиграфа заключается в подчеркивании народной памяти о знаменитейшем в истории России событии. Оттого это событие именуется так, как назвал восстание народ, - “пугачевщина”. Автор романа, как бы, анализируя прошлое, приглашает своих современников, “молодых ребяг” прислушаться к этому прошлому не только для того, чтобы понять настоящее, но и, по возможности, подумать о будущем.

 Скачать реферат