Военное присутствие США в Центральной Азии

В то же время даже в Казахстане начали обозначаться тенденции, которые некоторые российские специалисты связывают с попытками дистанцироваться от России. Комментируя формирование нового кабинета министров, директор Института стран СНГ К.Ф. Затулин отметил: «По моему предварительному впечатлению, те люди, которые сегодня входят во власть в Казахстане, менее склонны учитывать интересы России»[202

]. Затулин связывает это обстоятельство прежде всего с внутренними процессами, идущими в Казахстане, где молодые, более националистически настроенные политики начинают постепенно теснить Н. Назарбаева. Вместе с тем, определенную роль играет и внешний фактор – появившаяся возможность балансировать между Россией и США.

В принципе, ни одно центрально-азиатское государство не располагает сколько-нибудь серьезными побудительными мотивами к изоляции от России. Однако признание этого факта не исключает попыток немедленно извлечь из американского присутствия дивиденды, не обращая большого внимания на то, как они отразятся на интересах развития сотрудничества с Москвой. Американское присутствие не только стимулирует активность антироссийских сил, претендующих на доступ к власти, но и побуждает сами правящие режимы переходить на более жесткий язык общения с Москвой.

У Таджикистана, например, возникло желание получить с России за пребывание ее вооруженных сил на таджикской территории (ради защиты Таджикистана) суммы, эквивалентные американским выплатам.

Поспешность, с которой даже зависимые от России режимы пытаются в максимальной степени использовать все преимущества ориентации на США, вряд ли могла породить у Москвы разочарование в отношении ее региональных союзников. Однако слишком резкий поворот, граничащий с демонстративной переориентацией на США, мог бы стать важным фактором, способным усилить настороженность России в отношении американских намерений.

Между тем, новая геостратегическая обстановка выявила глубокий кризис ДКБ, этого краеугольного камня российской политики в области региональной безопасности. По словам российского обозревателя, «американский блицкриг в Афганистане, в одночасье повлекший за собой исчезновение "Талибана" как организованной политической и военной силы, поставил государства ДКБ в весьма щекотливую ситуацию. Предпринимаемые ими все последние годы усилия по консолидации ДКБ исключительно в расчете на угрозу со стороны погрязшего во внутренних смутах Афганистана оказались невостребованными и, более того, ненужными в принципе. Кроме того, низкая эффективность ДКБ была давно очевидна всем участникам блока»[203].

Судя по всему, американское военное базирование в регионе, даже весьма ограниченное по масштабам, будет объективно способствовать размыванию тех организаций и военно-политических союзов, которые были созданы в регионе ранее при активном участии России и Китая[204]. В этих условиях перспектива участия России в обеспечении региональной безопасности содержит значительный элемент неопределенности, однако Москву вряд ли устроил бы вариант создания новой структуры безопасности под эгидой США/НАТО. И дело здесь, прежде всего, не в идеологическом неприятии такого «расширения НАТО на Юг» (хотя для значительной масти российского общества и элиты и это немаловажно), сколько в сомнительной целесообразности такого подхода. Как отмечает российский ученый А.Ю. Умнов, «проблема заключается не в связях Южного Кавказа и Центральной Азии с НАТО, а в том, способна ли эта организация на постсоветском пространстве действовать столь же эффективно и не так конфронтационно, как в Европе. Ведь здесь НАТО придется иметь дело не с европейской, а принципиально иной пробуждающейся после долгой спячки цивилизацией с особыми законами, социальными структурами и представлениями о справедливости»[205].

Узбекистан стремится занять свою позицию между Россией и США. Во-первых, исходя из сбалансированного внешнеполитического курса, Узбекистан рассчитывает на поддержание баланса между великими державами в Центральной Азии. Одностороннее усиление позиций любого государства в регионе приведет к нарушению баланса сил, что принесет Узбекистану больше проблем, чем выгод. С другой стороны, Узбекистан сознает, что, несмотря на то, что Америка обеспечивает его внешнюю безопасность и оказывает экономическую поддержку, ее присутствие таит скрытую угрозу его суверенитету. После «революции роз», которая произошла в Грузии в 2003 г. при поддержке США, Узбекистан не мог игнорировать эту угрозу[206].

Во-вторых, российско-узбекское сотрудничество в области энергоносителей, а также в военно-технической области, несомненно, является существенным подспороьем для экономики Узбекистана. Природные ресурсы – главная продукция республики. Предприятия военной промышленности Узбекистана представляют собой часть системы военно-промышленного комплекса бывшего Советского Союза. Без участия России цепочка производства и реализации военно-технической продукции Узбекистана будет разорвана. Ожидается, что военно-техническое сотрудничество двух стран позволит восстановить работу военной промышленности Узбекистана.

В-третьих, после некоторого затишья в Узбекистане стал поднимать голову терроризм. В марте – апреле 2004 г. в Ташкенте и Бухаре впервые после 11 сентября прогремели два взрыва. Это означает, что террористическая угроза для Узбекистана вновь возросла. В июле 2004 г. в Ташкенте вновь были совершены три террористических акта. Узбекистану для обеспечения государственной безопасности необходимо сотрудничество с великими державами, особенно с находящимися в Центральной Азии.

И, в-четвертых, Узбекистан – самый активный стимулятор Центральноазиатской организации сотрудничества, целью которой является объединение всего региона в рамках единой системы интеграции. Участие России в этой организации в определенном смысле также демонстрирует взаимное понимание и поддержку между Россией и Узбекистаном.

Бывший же министр иностранных дел Киргизии Абдуразаков полагает, что обеспечение безопасности в Центральной Азии складывается в настоящее время из четырех основных факторов: антитеррористического союза, возглавляемого США, программы НАТО «Партнерство во имя мира», Договора о коллективной безопасности стран СНГ и ШОС. Такая структура обеспечения безопасности полностью соответствует интересам среднеазиатских государств[207].

Президент Киргизии на саммите ШОС в Астане в 2005 г. пообещал союзникам добиться того, чтобы американцы назвали конкретную дату вывода своей авиабазы, располагающейся в столичном аэропорту "Манас" (авиабаза Ганси). Сразу после этого в Киргизию прилетел глава Пентагона Дональд Рамсфельд, и по итогам его визита база была оставлена "до полной стабилизации ситуации в Афганистане"[208]. При этом Бишкек выторговал себе неплохой "приварок" к бюджету: США согласились существенно увеличить арендную плату за базу, с $2 млн. до $150 млн. плюс еще $15 млн. за пребывание американских военных. Официальный Бишкек тогда называл цифру в $207 млн., но американцам цену удалось сбить[209].

 Скачать реферат