Типология и поэтика женской прозы - гендерный аспект

Обращаясь к постструктуралистской теории, С. Охотникова актуализирует многоуровневый (а не дихотомический) подход к литературному произведению. Как известно, Ю. Кристева в статье «Бахтин, слово, диалог, роман» (Кристева, 1995) выделяет в составе художественного текста три уровня: субъект письма, получатель и внеположные им тексты, три инстанции, пребывающие в состоянии диалога. Рассмотрев их, С

. Охотникова подчеркивает, что гендер реализуется на всех трех уровнях, и делает итоговый вывод: все эти вопросы, связанные с гендерной поэтикой, находятся в процессе разработки и относятся к числу наиболее перспективных и приоритетных областей как гендерологии, так и современного литературоведения XXI века. Гендерные исследования дают возможность отойти от традиционных литературоведческих и социально-политических трактовок, анализировать произведения с точки зрения представлений о «мужественности» и «женственности», являющихся конструктами культуры и подвергающихся постоянной эволюции в исторической перспективе. Гендерное «измерение» способствуют формированию нового взгляда на литературное произведение, а интерпретация их с учетом гендерной дифференциации позволит найти формы, отражающие символы женского опыта, формируя тем самым гендерную поэтику.

В ряду теоретических проблем, составляющих гендерный аспект литературоведения, важнейшее значение имеет вопрос о типологии женской прозы.

Типология творчества писателей женщин может быть выстроена на разных основаниях, но нас в данном случае интересует проблема идентификации по гендерному признаку, другими словами, необходимо выяснить насколько женская, например, проза идентична ее женской сущности, или, напротив, - это творчество, тяготеющее к мужской прозе. В этих целях обратимся к понятиям «маскулинности» и «феминности».

Маскулинность (мужественность) представляет собой комплекс характеристик поведения, возможностей и ожиданий, детерминирующих социальную практику мужской группы, объединенной по признаку пола. Другими словами, маскулинность – это то, что «добавлено» к анатомии для получения мужской гендерной роли.

Феминность (феминность, женственность) – характеристики, связанные с женским полом, или характерные формы поведения, ожидаемые от женщины в данном обществе, или же "социально определенное выражение того, что рассматривается как позиции, внутренне присущие женщине" [Словарь гендерных терминов, www.owl.ru/gender/index.htm].

Благодаря этим терминам оппозиция мужского и женского утрачивает биологические черты. Термины «феминный» и «маскулинный» сегодня используются и для обозначения культурно-символического смысла «женского» и «мужского», и тогда специфическую, гендерную окраску приобретают многие явления и понятия. Исследователи ищут наиболее характерные стереотипы, позволяющие представить себе культурное наполнение антиномии «мужественность» - «женственность» в разных пластах художественного сознания.

Говоря словами А.Большаковой, гендер как культурный символ имеет не только социальную, но и культурно-символическую интерпретацию. Иными словами, биологическая половая дифференциация представлена и закреплена в культуре через архетипическую символику мужского или женского начала. Это выражается в том, что многие не связанные с полом понятия и явления (природа, культура, стихии, цвета, божественный или потусторонний мир, добро, зло и многое другое) ассоциируются с "мужским/маскулинным" или "женским/феминным" началом. Таким образом, возникает символический смысл "женского" и "мужского", причем "мужское" отождествляется с богом, творчеством, светом, силой, активностью, рациональностью и т. д. (и, соответственно, бог, творчество, сила и прочее символизируют маскулинность, мужское начало). "Женское" ассоциируется с противоположными понятиями и явлениями – природой, тьмой, пустотой, подчинением, слабостью, беспомощностью, хаосом, пассивностью и т. д., которые, в свою очередь, символизируют феминность, женское начало. Классификация мира по признаку мужское/женское и половой символизм культуры отражают и поддерживают существующую гендерную иерархию общества в широком смысле слова и потому широко отражаются в художественной литературе [Большакова, 2004].

Согласно европейским феминистским теоретикам (Э. Сиксу, Ю. Кристевой), феминность – это произвольная категория, которой женщин наделил патриархат, однако с этим согласиться нельзя. Литературоведы, говоря о своего рода андрогинии в человеческих характерах, ссылаются на результаты художественного познания, которое, как известно, опережает научное. Образ женщины ницшеанского типа представил, повторяем, М.Горький в «Мальве», с именем Л.Зиновьвой-Аннибал с ее рассказом «Царевна-Кентавр» связано открытие образа женщины-кентавра. Это понятие восходит к тургеневскому образу Марии Полозовой в «Вешних водах», который, по мнению литературоведов, «обнажает тайники мужского сознания» [Михайлова, 2001, с.39], но вопреки своему предшественнику, Зиновьева-Аннибал дает признаки мужских черт характера в женском с позитивной оценкой. Близость к стихийным силам природы, которую олицетворяла идея «кентавризма» в ее творчестве осознается как женская сущность, обогащенная мужским началом, которое в древнем мифе связывалось с кентавром. Вдумаемся в созданный Зиновьевой-Аннибал образ: «Кентаврам нужно то, что им нужно, не больше: свободы и луга. Кентаврам никого не жалко. Если встретят милого, то его любят и счастливы, но по нем не плачут, потому что кентавры плакать не умеют и потому что много милого на большой нескупой земле» [Цит. по: Михайлова, 2001, с.40].

Но нас в данном случае интересует не типология женского характера как такового, репрезентированного в образах героинь как женской, так и мужской прозы, а типология характеров писателей, как женщин, так и мужчин (хотя, в соответствии с нашей темой, прежде всего писателей-женщин). Вопрос этот возникал еще в начале XX века, когда, например, Николай Гумилев ставил вопрос о мужской и женской стихиях в акмеизме и находил их сочетание в творчестве одного поэта – Николая Городецкого. Его стихи «Странники», «Нищая», «Волк» он считал проявлением мужской стихии, а цикл «Пытая жизнь» - женской, видя в первом случае лапидарность в выражении чувств, а во втором – мягкость и женскую задумчивость [Гумилев, 1990, с.160-161].

В ходе рассуждения Н.Гумилева уже можно увидеть понимание пола отнюдь не как биологического феномена, а как некоего феномена, предвосхищающего современное понимание гендера как социокультурного конструкта. Ахматова, не разрешавшая определять себя как «поэтессу», соединяла в своем творчестве откровения женской души с строгостью классических фраз, ассоциируемых больше с мужской манерой письма нежели с женской. «Неженская последовательность», по определению одного из критиков тех лет, Зиновьевой-Аннибал проявилась в отстаивании самих женских приоритетов, а то, что «женственно-таиственное» начало было ей присуще в полной мере подтверждал, такой авторитетный эксперт, как Александр Блок. Все сказанное подводило к мысли о том, что женское, т.е. вышедшее из-под пера женщины, несет в себе и женское и мужское начало и степень этой амбивалентности может стать основой необычной для литературоведения типологии, о чем свидетельствует и исследование творчества З. Гиппиус (Томсон, 2000).

 Скачать реферат