Типология и поэтика женской прозы - гендерный аспект

Но в отличие от Платонова, видящего в смерти девочки абсолютную вину общества (Платонов не то чтобы отказывает такому обществу в жизнеспособности, но сильно сомневается в ней), Гладков оправдывает свою героиню высшими целями и смыслами революции: «Впрочем, не в ней (Даше) была эта вина, это была необходимость – та сила, во власти которой находилась она сама, Даша, – та сила, которая отрицала см

ерть и которая пробудила ее к жизни через страдания и борьбу». И все же муки ее были непереносимы, увидев, как угасает дочь, «вышла Даша из детдома и не свернула, как обычно, на шоссе, а нырнула в густые заросли кустов, бросилась на траву, где было одиноко и глухо, где пахло землей и зеленью и ползало солнце горошинками, и долго рыдала, разрывая пальцами перегной».

Похожая ситуация (хотя теперь в стране нет голода, и ребенок, отданный в круглосуточный детский сад, остался жив) предстает в рассказе Л. Петрушевской «Случай Богородицы». Виноватых в случившем не было, просто жизнь требовала от женщины много работать, чтоб обеспечить своего сына, а ему нужны были мамино внимание и забота каждый день, а не раз в неделю или в месяц. Попрана нежнейшая любовь маленького сына к своей маме. Он и дома «ночью вставал, нерешительно стоял около своей раскладушки, а потом быстро добегал до ее кровати, карабкался по одеялу вверх и робко дышал, пока она говорила ему, чтобы он уходил. Но он все-таки залезал к ней, и она укутывала его одеялом и всю ночь оберегала его (…) Во сне она не рассуждала, а просто устраивала, как ему было лучше. А наяву она все же понимала, что надо делать не как ему удобней, а как полагается». Из детского сада, оставляя его одного, она уходила «незаметно, и воспитательницы говорили ей потом, а то и забывали говорить, ведь все-таки неделя проходила, что он искал ее за шкафами и в воспитательском туалете, потому что она при нем как-то ходила в воспитательский туалет и закрывалась там, на крючок, а он испугался и стал отчаянно дергать дверку за выступающий гвоздь — до ручки он не дотягивался. И он потом много раз терпеливо стоял под воспитательским туалетом и ждал, пока там откинут крючок. Или ей рассказывали ночные няни, что он ночью опять стоял около кровати и плакал и ни за что не хотел ложиться».

Но один случай перевернул их отношения: «Она сказала: «Ты давно не собирал цветов для мамы». Он кивнул, отпустил ее платье и пошел из беседки (…) Она не стала стоять за забором и слушать, как он вернется в беседку, будет молча ступать по деревянному полу, а потом кинется в дом и будет стоять под воспитательским туалетом и дергать за гвоздь… А в следующий раз, когда она приехала за ним забирать его насовсем, в другой детский сад, это было уже через месяц после случая с цветами. И она уже забыла про случай с цветами, и он, наверное, забыл. Но он ей не обрадовался. Он терпеливо стоял, пока она на нем застегивала все пуговицы, завязывала шнурки и тесемки от шапки. Она его поцеловала, щека у него была холодная, податливая. Он мельком взглянул на мать, глаза у него смотрели утомленно, как будто он не держал как следует веки».

Органическая контаминация внутреннего монолога героини с речью повествователя раскрывает трагедию матери и ее маленького сына, раскрывая во всей глубине конфликт между гендерными ролями женщины: женщины-матери и женщины – и.о. мужчины, что рождало и другие обязанности и потребности. «Но что ей было делать! Она была еще тогда совсем молодая. Если бы это сейчас с ней было, она бы встала с ног на голову, разбилась бы в лепешку, но не обманывала бы его с цветами и не гнала бы его от себя, когда он ночью приходил к ней, чего-то испугавшись у себя. Но он, как ни странно, случая с цветами совсем не помнил. Этот случай у него как-то сразу выветрился из памяти, как будто его не было. Он никогда не вспоминал этот случай, а она никогда не рассказывала ему его, хотя была от природы общительна и с простой душой. Но этот случай она никогда не напоминала, она только сама все время помнила и казнила себя».

В таком детстве и берут истоки несознаваемая отчужденность взрослого сына от матери, несмотря на попытки стареющей женщины сохранить любовь сына, единственного мужчины в ее жизни, хотя мотив дефлорации во время родов, на наш взгляд, ослабляет художественную значимость основного конфликта. В этом рассказе в одном лице как бы соединены и сын, и бросивший женщину возлюбленный, но в этом рассказе и наиболее очевидно, что причина разъединения любящих, причина ухода мужчины от женщины всегда кроется в некоторой совершенно определенной вине женщины перед ним – в том (это относится и к любовнику, и к сыну), что она в свое время его каким-то образом отторгла и отвергла. И хотя он может совершенно ничего об этом не помнить и она может ему ни слова об этом не сказать, тем не менее все последующее проистекает из этой его брошенности в прошлом, обманутости и покинутости.

Композиционно рассказ «Случай Богородицы» разделен на две части. В первой описываются их нынешние отношения с ее тоской о нем, с ее попытками слиться с ним, объединить их жизни, с ее настаиванием, навязчивой идеей, что они принадлежат только друг другу (иначе зачем так упорно рассказывать мальчику, что она легла на родильный стол девственницей и женщиной ее сделал сын), а во второй – как бы до начала времен – о том, как она его гнала и отбрасывала, как она его покидала – и сломала-таки его истошную к ней привязанность. Об этом он ничего не помнит, и она никогда не посмеет ему напомнить. Мучаясь этой своей виной, она пытается всячески окружить его собой, а он, из последних сил отстаивая свою свободу, полученную в результате отторгнутости его же от нее, сохраняет свое одиночество, пока у него есть силы.

По-особому остро Петрушевская видит гендерное противостояние в мире подростков, где правит бал особенная подростковая агрессия. Ее истоки писательница объясняет в рассказе «Незрелые плоды крыжовника». Рассказ ведется от лица взрослой героини, рассказывающей о себе – 12-летней девочке. Она делится своими переживаниями, наблюдениями, воспоминаниями. Рассказ представляет собой самоанализ уже повзрослевшей героини своего становления как личности, развития женской самости, попытка понять – а почему люди становится именно такими, с такими принципами, привычками, моделями поведения. В рассказе анализируется система хозяйствования в стране, организация воспитания подрастающего поколения, способ взаимоотношения людей – одна из редких тем для женской прозы, и дана она в ключе восприятия женщины.

Агрессию детей повествователь объясняет их чрезмерной активностью: «Сил у ребенка двенадцати лет не хватает, чтобы справиться со своей буйной натурой, чтобы следить за собой и быть образцом поведения, аккуратности и молчаливости. Сил не хватает, и ребенок буйствует, бегает, кричит, чулки рвутся, ботинки мокрые от этой беготни по уже сырому осеннему парку, рот не закрывается, крик исходит из грудной клетки, потому что идет игра в колдунчики или в казаки-разбойники. И в школе тоже на переменках беготня по коридорам, волосы трепаные, из носу течет, то и дело драки, красота».

 Скачать реферат