Вальдорфская педагогика

Обучение в школе носит творческий, поисковый характер как со стороны учеников, так и (прежде всего!) со стороны учителя. До 7–8 класса, классный учитель (т.е. основной учитель этого класса, его классный руководитель, организатор, воспитатель и т.д.) ведет по возможности большинство предметов.

Именно этот человек воплощает собой гармоничное совмещение и соединений разных дисциплин, осуществл

яет собирание потоков информации, интегрирует живопись, письмо, музыку, эвритмию и др. в ярком образе своего урока. Классный учитель досконально знает детей своего класса, поэтому может учитывать особенности восприятия того или иного ребенка, наблюдая его в течение дня на разных предметах и в разной деятельности. Это очень сложно для одного человека, но дает эффект, не достигаемый в рамках предметного обучения обычной школе, когда ребенок, учитель и предмет отчуждены друг от друга.

Вальдорфская школа – это, прежде всего, гуманная школа, «школа в интересах ребенка», когда не ребенок для школы, а школа для ребенка. Т. е. здесь ребенок имеет право оставаться ребенком. Это отличает вальдорфскую школу от традиционной государственной, которая во многом напоминает учреждение, цель которого выдача информации и контроль – оценка результата усвояемости этой информации; здесь процветает конкуренция достижений, соревновательный дух, селекция.

Критика Вальдорфских школ

В очень многих работах Штайнер противопоставляет свою духовную науку, не пользующуюся, однако, никакими научными методами исследования и базирующуюся целиком на его «ясновидении», общепринятому естествознанию, считая как раз его несостоятельным, например: «Тот, кто сегодня возьмет в руки книгу, имеющую хоть какое-нибудь отношение к психологии, обнаружит, что в подобных сочинениях уже нет реального содержания… Создается впечатление, что психологи просто играют понятиями». Или: «Вся абстрактная болтовня, которую мы встречаем сегодня в психологических книгах и в психологических объяснениях, исходящих от сегодняшней науки, … не более чем документ о невежестве наших философов, ничего не знающих о действительной взаимосвязи душевного с телесным».

В своих трудах Штайнер многократно подчёркивает, что только его представления о человеке и мироздании единственно верны: «…Наука с неизбежностью впадает в заблуждения, если не будет следовать руководству оккультной науки, которая всегда укажет ей правильный путь к тому, что может быть открыто с помощью физического исследования»; «Все обучение в будущем должно быть построено на реальной психологии, почерпнутой из антропософского миропознания»; «Внешней науке нечего сказать об этом; ответ может дать только антропософски ориентированная наука» .

У вальдорфской педагогики, как у любой идеи, есть не только сторонники, но и критики. Вот что писал о Штайнере русский философ Н. Бердяев: «Редко кто производил на меня впечатление столь безблагодатного человека, как Штайнер. Ни одного луча, падающего сверху. Все он хотел добыть снизу, страстным усилием прорваться к духовному миру… Некоторые антропософы производили на меня впечатление людей одержимых, находящихся в маниакальном состоянии. Когда они произносили «доктор (Штайнер) сказал», то менялось выражение глаз, лицо делалось иным и продолжать разговор было нельзя. Верующие антропософы гораздо более догматики, гораздо более авторитарны, чем самые ортодоксальные православные и католики…».

Семен Франк: «В двух формах происходит, в области учений о душе, устранение научного знания: в форме наивной фальсификации науки через безотчетное, сумбурное ее смешение с религией и мистикой и в форме сознательного отрицания науки. Первое мы имеем в столь популярных ныне оккультических и теософских учениях о душе, которые сами именуют себя сокровенной наукой («Geheimwissenschaft» Штейнера!)… За всем тем остается несомненным, что так, как по большей части ведутся исследования этого типа, они представляют невыносимую смесь объективных наблюдений с субъективной фантастикой и, главное, основаны на грубейшем смешении науки с мистикой, одинаково искажающем ту и другую и ведущем к каком-то противоестественному супранатуралистическому реализму».

Еще один русский философ и педагог, блестящий знаток европейской философии Василий Зеньковский замечает, что: «Штейнер всецело во власти сумбурного подсознания, его сознательная мысль архаична и инфантильна, для научно-философского и мистического эзотеризма он вечно остается непосвященным. Штейнер грезит и видит сны; но бывают «вещие сны» и бывает бред. Примером такого бреда может служить христология Штейнера».

Николай Лосский: «Все это учение переполнено сведениями о природе Солнца и различных планет, о различных духах, населяющих их, о влиянии на душу умершего человека, сведениями явно фантастическими, выходящими за пределы доступного человеку опыта и обнаруживающими свою несостоятельность, поскольку некоторые из них противоречат общим достоверно известным принципам строения мира. Например, Штейнер утверждает, что горящие газы находятся только на периферии Солнца, а внутри его нет ничего материального, даже пространства. Трудно понять, как мыслит человек, способный говорить о шаре, у которого периферия пространственна, а внутренность не то чтобы пуста, а совсем не пространственна!»

Отношение Ивана Ильина к антропософии высказано в его письмах: «Уничтожающее дружное противодействие нас всех системе Штейнера, [которая] через насилие над душами своих адептов чинит насилие над добрым именем и честью всех мыслящих свободно – есть наш общий безусловный долг и акт самосохранения!… [Нужно организовать] дружное противодействие против лже-идейного первоисточника, т.е. против организованной анти-культуры штейнерианства, ибо иначе последуют без числа и меры новые факты попрания личностей и идей… Выдвигаемая Штейнером «Антропософия» – учение враждебное и настоящей философии, и подлинному искусству»

«В одном из писем Блоку А. Белый пишет, что в 1904 году Булгаков сказал ему: «Теософия это еще ничего. Сейчас нас ожидает уже настоящая тьма – Штейнер!»

Т. о. духовность и «высшие миры» Штайнера чужды русскому менталитету, вот уже тысячу лет воспитывающемуся на христианских идеалах. К тому же у нас есть немало своих замечательных педагогов, таких как Пирогов, Одоевский, Ушинский, Тихеева, Водовозова Макаренко, Сухомлинский, Амонашвили и др., идеи и методы воспитания которых не мешало бы почаще вспоминать и претворять в жизнь.

Конечно, для тех, кто придерживается мировоззрения Штайнера, вальдорфская педагогика имеет право на существование.

Утверждая, что антропософские взгляды не прививаются ученикам, Карлгрен (повторяя Штайнера) много говорит о свойственной детям подражательности окружающим их взрослым: «Разве так уж неестественно, что влияние некоторых учителей на детей … простирается вплоть до области мировоззрения. … Конечно, вальдорфские учителя… не в силах противостоять тому, чтобы их ученики бездумно перенимали у них … весь строй мыслей, ведь любое воспитание – это в определённой мере влияние». Это при том, что все учителя должны быть убеждёнными антропософами (прим. автора). «Главное, чтобы педагоги, неизбежно влияя на учеников, … всё же способствовали развитию, совпадающему с их собственными личностными пристрастиями» (Карлгрен) .