Концепт счастья

Вводное и предикатное употребление лексемы "счастье" сопровождается целым рядом речевых импликаций, связанных с вероятностными экспектациями говорящего ("Я боялся, что случится не-Р") и предназначенных для модификации логических акцентов оценки: вместе с "Р хорошо" сообщается, что "не-Р плохо".

Осложнение вводного оборота именем протагониста ("к

твоему счастью", "к счастью для них" и пр.) отправляет значение лексемы "счастье" к объектному ЛСВ "удача, успех": "О, если б мог он, в молнию одет, / Одним ударом весь разрушить свет!. / (Но к счастию для вас, читатель милый, / Он не был одарен подобной силой)" (Лермонтов).

Оборот "на счастье" передает в современной речи чаще всего пожелание удачи: "Дай, Джим, на счастье лапу мне, / Такую лапу не видал я сроду" (Есенин).

Последним по времени формирования и первым по лексикографической значимости в словарях современного русского языка идет ЛСВ счастья-душевного состояния, исторически производный от ЛСВ счастья-удачи и счастья-благой судьбы: ср. нем. Gluck от gelingen "происходить, случаться", англ. happiness от to happen "происходить, случаться", фр. bonheur от bonum augurium "благая судьба" (Татаркевич 1981: 61).

"Наш язык есть продукт долгой эволюции и содержит в себе (в упакованном виде) многое такое, что отдельным рассудочным усилием индивидуального ума мы не можем раскрутить, но тем не менее невольно раскручиваем, когда употребляем слова. Ибо употребление слов как раз и тянет за собой то понимание, которое в них вложено, но которое в то же время может и не быть достоянием нашего эксплицитного сознания" (Мамардашвили 1993: 215-216). Воспроизводимые в словарных толкованиях счастья-душевного состояния фелицитарные концепции восходят, может быть, к глубинным, архетипным структурам "коллективного бессознательного", образующим фундаментальный уровень культуры. Счастье определяется как "состояние высшей / полной удовлетворенности жизнью", как "чувство высшего / глубокого / полного довольства" (СРЯ 1981, т.4: 320; БТСРЯ 1998: 1297; ССРЛЯ 1963, т.14: 1311), и в этом определении в ретроспективе сливаются гедоническая (счастье - это удовольствие) и эпикурейская (счастье - это покой) концепции, поскольку и удовлетворенность, и удовольствие, и довольство этимологически восходят к воле-желанию (Фасмер 1996, т.1: 521; Шанский 2000: 332; Черных 1999, т.1: 258): быть довольным - значит иметь в достатке все то, что обеспечивает "желанную насущную жизнь, без горя, смут, тревоги", и, тем самым, счастье - это "все то, что покоит и доволит человека" (Даль 1998, т.4: 371). В то же самое время если удовлетворение / удовлетворенность - результат положительной интеллектуальной оценки рефлексивной природы, возникающей преимущественно на основе сравнения (Татаркевич 1981: 76), то "чувство радости", входящее в качестве семантического множителя в толкование счастья-душевного состояния (СРЯ 1981, т.4: 319; БТСРЯ 1998: 1297; Ушаков 1996, т.3: 615), - уже непосредственная эмоциональная реакция органического происхождения.

Выделяемое в лексикографии значение счастья как источника счастья ("о том, что приносит счастье" - СЯП 1956, т.4: 441) является, очевидно, результатом метонимического переноса имени душевного состояния на причину, которая его вызывает. Психологически совокупность положительных эмоций, которую приносит субъекту переживание счастья, ближе всего к аффекту любви (Татаркевич 1981: 79), вот, видимо, почему счастье отождествляется с его наиболее интенсивным источником ("воплощение чувства любви" - Ушаков 1996, т.3: 615; "о счастливой любви, любовных наслаждениях" - СЯП 1956, т.4: 441): "Где б ни был ты, возьми венок / Из рук младого / Сладострастья / И докажи, что ты знаток / В неведомой науке счастья" (Пушкин); "Но им открыл я тайну сладострастья / И младости веселые права, / Томленье чувств, восторги, слезы счастья, / И поцелуй, и нежные слова" (Пушкин).

Этимон счастья ("благая судьба") семантически калькируется в лексемах "благоденствие" и "благополучие" (из благая полука "хорошая судьба" - Шанский 2000: 25; ср.: получай = "рок, судьба, слепой случай" - Дьяченко 2000: 452), принимающих участие в толковании счастья-душевного состояния (СЯП 1956, т.4: 441; Ушаков 1996, т.3: 615; Даль 1998, т.4: 371).

Прилагательное "счастливый", как и все качественные прилагательные, допускающие видоизменение качества и превращение его в качественное состояние, протекающее во времени (Виноградов 1947: 262), образует краткую, нечленную форму "счастлив", отмеченную формальными и функциональными ограничениями: она не склоняема и в современном языке употребляется лишь в функции предикатива (сказуемого), но никак не атрибута (определения) (Виноградов 1947: 265; Пешковский 1956: 223; Белошапкова 1981: 291).

Употребление полной и краткой форм прилагательного в позиции предикатива отличаются прежде всего тем, что членная форма обозначает признак, присущий предмету вне времени, а нечленная - его одномоментное качественное состояние (Виноградов 1947: 263). Тем самым, если "Х счастливый" отправляет к постоянной и завершенной характеристике субъекта, то "Х счастлив" - к его разовому и преходящему состоянию, к "счастливому моменту", к одному из фрагментов, из которых складывается мозаичная картина полнообъемного счастья: "И на этой на земле угрюмой / Счастлив тем, что я дышал и жил. / Счастлив тем, что целовал я женщин, / Мял цветы, валялся на траве / И зверье, как братьев наших меньших, / Никогда не бил по голове" (Есенин).

Большая часть лексикографических толкований прилагательного "счастливый" - перифразы с именем "счастье": обладающий счастьем, выражающий счастье, полный счастья, приносящий счастье; такой, которому благоприятствует счастье и пр. В семантике прилагательного реализуются значения всех трёх основных ЛСВ имени "счастье": счастливый человек - это и тот, кто испытывает счастье, и тот, кому благоприятствует удача, и тот, у кого благополучно складывается судьба.

Тем не менее, на употребление кратких форм, помимо функциональных и морфологических, накладываются еще и семантические ограничения - они могут зависеть лишь от субъекта-лица (либо одушевленного существа), способного испытывать счастье и которому может благоприятствовать удача: "Я счастлив, что я этой силы частица, / что общие даже слезы из глаз" (Маяковский); "Счастлив, кто посетил сей мир / В его минуты роковые" (Тютчев); "Монета взвилась и упала звеня; все бросились к ней. - Вы счастливы, - сказал я Грушницкому, - вам стрелять первому!" (Лермонтов); "Сколь щедро взыскан я богами! / Сколь счастлив я между царями!" (Жуковский). Краткие формы реализуют преимущественно значение ЛСВ счастья-душевного состояния, для выделения значения счастья-удачи употребляет предлог "в" (счастлив в игре, любви, друзьях и пр): "Довольно счастлив я в товарищах моих, / Вакансии как раз открыты; / То старших выключат иных, / Другие, смотришь, перебиты" (Грибоедов). Можно также отметить, что противопоставление полных и кратких форм прилагательного "счастливый" нейтрализуется в позиции инфинитива: "быть счастливым".

 Скачать реферат