О воспитании детей-беспризорников

Это могло показаться жестким экспериментом, но это вовсе не был эксперимент: это была необходимость. Песталоцци обращался к чувству ребят, их совести и никогда не ошибался: сострадание рождает сострадание.

Всего полгода продержался приют. Судьба, словно задавшись целью до конца испытать этого человека и его преданность детям, нанесла ему новый удар: разбитые австрийцами французы вошли в Ста

нц и устроили в монастыре, где основался Песталоцци, свой лазарет.

А Песталоцци с его детьми они просто выгнали в чистое поле. Один на дороге седовласый старик, больной, измученный, потрясенный несправедливостью, а вокруг него несколько десятков ребят, которым некуда податься .

Песталоцци ушел от них, и ребята опять разбрелись кто куда — просить подаяния, бродяжничать.

Отчаяние овладело Генрихом Песталоцци. Долгое время он был, по его словам, в состоянии «онемения». «Казалось, и физические, и душевные силы совершенно оставили этот живой труп. Измученное лицо его было просто страшно, а душа действительно словно совершенно онемела», — говорится в одной из биографий Песталоцци.

Но силы этого человека не имеют предела; проходит время, и вот мы видим его помощником учителя в школе грамотности. Сам учитель — башмачник, он завидует Песталоцци и распускает среди родителей слух, что новый его помощник не умеет ни читать, ни писать, да к тому же еще и безбожник.

Сапожник был почти прав. Песталоцци говорил о себе другу, что он действительно не умел ни правильно писать, ни читать, ни считать. Но и это неумение свое он обратил в достоинство: он выработал такой простой метод обучения, что, «пользуясь этим методом, даже самый неопытный и незнающий мог добиться цели».

Песталоцци переходит в новую школу (это было в Бургдорфе), тоже на должность помощника учителя, хотя он и был автором всемирно известных книг, хотя ему прежде поручали целый приют. Но у него была удивительная способность не внушать доверия к себе. В школе, где он сам учился, его считали попросту идиотом; теперь, спустя пятьдесят лет, — безумцем, полупомешанным, ни на что не годным стариком. Очень редкие люди умеют принадлежать сразу двум царствам: царству детей и царству взрослых. Обычно же тот, кто слишком увлеченно возится с детьми, выглядит для взрослых чудаком, впавшим в детство.

Итак, Песталоцци в новой школе, учит детей грамоте. Но как учит! Вновь он ничего не требует, не заставляет зубрить, не наказывает детей, относится к ним с уважением; вновь его ученики оживленны на уроке, внимательны, старательны — и дело идет быстро!

Вокруг школы поднялись споры. Назначили большую правительственную комиссию. Песталоцци получил свидетельство: «Вы исполнили все, что вы обещали, когда говорили о применении вашего метода. Вы показали, какие силы таятся в человеке даже в период самого нежного возраста . Удивительный успех ваших учеников, достигнутый при самых разнообразных способностях каждого из них, ясно убеждает, что из всякого ребенка может быть что-нибудь сделано, если учитель сумеет понять особенности его умственных способностей и психологически верно приняться за их развитие».

Все это и было главным делом жизни Песталоцци. Он доказал, что каждый ребенок, без исключений, может получить начальное образование, и выработал методы, с помощью которых это обучение стало возможным.

Песталоцци наконец поверили. Ему отдали бургдорфский замок для устройства образцового учебного заведения. Теперь явилась толпа добровольных помощников; ученики приходили отовсюду — все хотели учиться у Песталоцци учить детей. Еще бы: он в полгода выучивал детей читать, писать и считать — то, на что обыкновенный сельский учитель тратил три года. «Тайна успеха, — говорилось в отчете одной из комиссий, — заключается в том, что тут стараются только помочь природе и она является настоящею учительницей. При этом способе учитель как бы скрывается за ученьем . Учитель не является ученикам чем-то высшим, как это обыкновенно бывает, — он минуту за минутой переживает с детьми, и со стороны кажется, что не он их учит, а сам с ними учится».

В другом отзыве говорилось: «Его система пригодна для всех времен и народов. Она проста и последовательна, как природа .»

Но что стоила самому Песталоцци его «система» — об этом мало кто догадывался. В самые трудные дни организации приюта в Бургдорфе Песталоцци получил известие, что его единственный сын умирает в Нейгофе . Сын, которого он так любил, которого сам учил, следил за каждым его шагом.

Песталоцци не поехал к умирающему. Он не мог оставить Бургдорфа ни на один день. Только с еще большей яростью принялся за работу. Чем еще он мог пожертвовать детям? Своей жизнью? Наверно, он не задумался бы, если бы пришлось .

Через сто сорок лет после этого дня другой педагог в другой стране пойдет в фашистскую камеру, чтобы до последней минуты быть со своими воспитанниками и целиком разделить их участь. Это польский учитель Януш Корчак. Учителя учат, пока живы, и живут, пока учат.

Все дни напролет проводил Песталоцци с детьми и от помощников своих требовал того же. Популярность его достигла необычайных размеров. Он стал гордостью Швейцарии.

И тогда . Читатель, вероятно, уже догадывается: опять крах. Да, так оно и было. Всего четыре года работал Песталоцци в Бургдорфе. Институт не нравился правительству: «Рассадник демократизма». Песталоцци — ему было уже около шестидесяти лет — вынужден был искать новое место.

Но на этот раз вся Швейцария пришла в движение, все возмутились преследованиями великого педагога.

К Песталоцци стали являться делегации из многих городов и стран — приглашать его к себе. Его звали и в Россию — в Дерпт, в Ригу, в Вильнюс, и он уже совсем было собрался вместе с женой перебираться в наши края, но потом передумал. Он выбрал город Ивердон, в Швейцарии, на берегу Невшательского озера. Четвертая, последняя попытка человека. Нейгоф, Станц, Бургдорф, Ивердон .

Институт в Ивердоне существовал двадцать лет, с 1805 по 1825 год. Жил институт шумно: двести воспитанников из разных стран, несколько десятков молодых людей со всех концов Европы, обучавшихся искусству Песталоцци, и каждый день — посетители. Их встречал 70-летний старик; он неистово размахивал руками, носился по институту нервной, подпрыгивающей походкой, без устали показывал свое хозяйство и без конца говорил о том, что каждого крестьянского ребенка можно обучить, что образование народа есть необходимость, и к нему прислушивались. Он и его идеи были необходимы, ибо этот «безумец» выражал главную мудрость века, ставшего для многих стран мира веком всеобщего начального образования.

Даже император Александр I во время пребывания его в Базеле согласился принять Песталоцци. Это было в 1814 году. Старик педагог, некрасивый, с взъерошенными волосами, с лицом, изрытым оспой и покрытым веснушками, начал убеждать русского царя отменить крепостное право и дать крестьянам образование. Он пришел в азарт и наступал на своего царственного собеседника, а тот пятился от него, пятился, пока не уперся в стену. Отступать было некуда, и Песталоцци, настигнув царя, сделал движение, чтобы схватить его за пуговицу мундира . Царь отшатнулся, старик опомнился.