Использование художественной литературы в обучении истории

Образ другого приближенного царя князя Афанасия Вяземского ярко рисуется в словах самого князя в отрывке романа:

"Я опричник! Слышишь, боярин, я опричник! Нет у меня чести! Полюбилась мне жена твоя, слышишь, боярин! Не боюся судного дела; всю Москву пущу на дым, а добуду Елену!"

Более того, ученики, с помощью учителя, могут раскрыть образы Алексея и Федора Басмановых, чье стре

мление угодить царю выливалось в грязные поступки, и то зло, что они творили, обернулось бедой для них самих. Интересен такой персонаж романа, как Борис Годунов, который "никогда не суется вперед, а всегда тут; никогда не прямит, не перечит царю, идет себе окольным путем .".

Очень ярко объясняет свою "окольную" позицию сам Годунов в разговоре с Никитой Романовичем Серебряным:

"Видишь ли, Никита Романович, .хорошо стоять за правду, да один в поле не воевода. Чтоб ты сделал, кабы, примерно, сорок воров стали при тебе резать безвинного?

- Что б сделал? А хватил бы саблею по всем по сорока и стал бы крошить их, доколе б души Богу не отдал!

Годунов смотрел на него с удивлением.

- И отдал бы душу, Никита Романович, – сказал он, на пятом, много на десятом воре, а остальные все-таки б зарезали безвинного. Нет, лучше не трогать их, князь; а как станут они обдирать убитого, тогда крикнуть, что Степка – де взял на себя более Мишки, так они и сами друг друга перережут". Таким образом, выходит, что для достижения справедливости можно пожертвовать и жизнью одного безвинного человека . Так Толстой показывает еще одну разновидность правителя – деспота; он не творит произвол, не отдает приказа о расправах и, тем более, сам не участвует в них. Он просто умело натравливает своих приближенных друг на друга, достигая той же цели, что и кровавый тиран Иоанн – стоять одному, "аки дуб в чистом поле". "Иоанн губит своих врагов со злобою, Годунов безо всякой злобы устраняет их как препятствие. Он вовсе не жесток от природы, но когда он думает, что жестокость нужна для устранения его врагов, она его не пугает."

Другим ключевым героем романа является боярин Дружина Морозов, которого еще и можно назвать собирательным образом "борца против зла" и жестокости опричнины. Портрет Морозова, рисуемый А.К. Толстым, напоминает русского богатыря чистого и сильного духом и сердцем:

"…боярин принадлежал к числу тех людей, которых личность глубоко врезывается в памяти. Один рост и дородность его уже привлекали внимание. Он был целою головою выше Серебряного. Темно-русые волосы с сильною проседью падали в беспорядке на умный лоб его, рассеченный несколькими шрамами. Окладистая борода, почти совсем седая, покрывала половину груди. Из-под темных нависших бровей сверкал проницательный взгляд, а вокруг уст играла приветливая улыбка, сквозь которую просвечивало то, что в просторечии называется: себе на уме. В его приемах, в осанистой поступи было что-то львиное, какая-то особенно спокойная важность, достоинство, неторопливость и уверенность в самом себе. Глядя на него, всякий сказал бы: хорошо быть в ладу с этим человеком! И вместе с тем всякий подумал бы: нехорошо с ним поссориться! Действительно, всматриваясь в черты Морозова, легко было догадаться, что спокойное лицо его может в минуту гнева сделаться страшным. Но приветливая улыбка и открытое, неподдельное радушие скоро изглаживали это впечатление".

Морозов – единственный, кто в лицо царю осмелился сказать о том, что он думает о царе и о тех ужасах, в которые погрузил Иван Грозный Россию, за что поплатился жизнью:

"Как же мне потешить тебя, государь? – спросил он, положив локти на стол и глядя прямо в очи Ивану Васильевичу. – Мудрен ты стал на потехи, ничем не удивишь тебя! Каких шуток не перешучено на Руси, с тех пор как ты государишь! Потешался ты, когда был еще отроком и конем давил народ на улицах; потешался ты, когда на охоте велел псарям князя Шуйского зарезать; потешался, когда выборные люди из Пскова пришли плакаться к тебе на твоего наместника, а ты приказал им горячею смолою бороды палить! . Но то все было ребяческое веселье; оно скоро тебе надоело. Ты стал знаменитых людей в монахи постригать, а жен и дочерей их себе на потеху позорить. И это тебе прискучило. Стал ты тогда лучших слуг твоих мукам предавать, тут дело пошло повеселее, только ненадолго. Не все же ругаться над народом, да над боярами. Давай и над церковью Христовою поглумимся! Вот и набрал ты всякой голи кабацкой, всякой скаредной сволочи, нарядил ее в рясы монашеские и сам монахом нарядился, и стали вы днем людей резать, а ночью акафисты петь. Сам ты, кровью обрызган, и пел, и звонил, и чуть ли обедню не служил. Эта потеха вышла изо всех веселейшая, такой, опричь тебя, никому не выдумать!".

Также ученики могут раскрыть образы Князя Серебряного и разбойников как персонажей – противников опричнины, служителей "добра".

Завершением урока может послужить отрывок из 40-ой главы романа, где А.К. Толстой как бы подводит итоги опричнины и кратко повествует о событиях в стране и при дворе Ивана Грозного:

"Иоанн постиг всю бесполезность разделения земли на две половины, из которых меньшая терзала большую, и по внушению Годунова уничтожил ненавистную опричнину. Он возвратился на жительство в Москву, а страшный дворец в Александровой слободе запустел навсегда.

Между тем много бедствий обрушилось на нашу родину.

Голод и мор опустошали города и селения. Несколько раз хан вторгался в наши пределы, и в один из своих набегов он сжег все посады под Москвою и большую часть самого города. Шведы нападали на нас с севера; Стефан Баторий, избранный сеймом после Жигимонта, возобновил литовскую войну и, несмотря на мужество наших войск, одолел нас своим умением и отнял все наши западные владения.

Царевич Иоанн хотя разделял с отцом его злодейства, но почувствовал этот раз унижение государства и попросился у царя с войском против Батория, Иоанн увидел в этом замысел свергнуть его с престола, и царевич, спасенный когда-то Серебряным на Поганой Луже, не избежал теперь лютой смерти. В припадке бешенства отец убил его ударом острого посоха. Рассказывают, что Годунов, бросившийся между них, был жестоко изранен царем и сохранил жизнь только благодаря врачебному искусству пермского гостя Строгонова.

После этого убийства Иоанн, в мрачном отчаянии, созвал думу, объявил, что хочет идти в монастырь, и приказал приступить к выбору другого царя. Снисходя, однако, на усиленные просьбы бояр, он согласился остаться на престоле и ограничился одним покаянием и богатыми вкладами; а вскоре потом снова начались казни. Так, по свидетельству Одерборна, он осудил на смерть две тысячи триста человек за то, что они сдали врагам разные крепости, хотя сам Баторий удивлялся их мужеству.

Теряя свои владения одно за другим, теснимый со всех сторон врагами, видя внутреннее расстройство государства, Иоанн был жестоко поражен в своей гордости, и это мучительное чувство отразилось на его приемах и наружности. Он стал небрежен в одежде, высокий стан его согнулся, очи померкли, нижняя челюсть отвисла, как у старика, и только в присутствии других он делал усилие над собою, гордо выпрямлялся и подозрительно смотрел на окольных, не замечает ли кто в нем упадка духа. В эти минуты он был еще страшнее, чем во дни своего величия. Никогда еще Москва не находилась под таким давлением уныния и боязни".