Возрастная динамика смысла любви

В эпоху Возрождения делается попытка синтеза чувственного и духовного в любви. Такая попытка, с одной стороны, делает любовь и отношение к женщине более светским (нет больше культа непорочности), с другой, стирает грань между духовностью и страстью, разнузданностью в любви. Человек ставится в центр мироздания, любовь как космическая сила связывает его со всеми частями космоса и людьми. Любовь в

эпоху Возрождения не отрицает потребностей организма и природного субъекта, связывается с потребностями культурного субъекта (эстетика женского образа и тела: "Рождение Венеры" Боттичелли), но главное реализует потребности субъекта нравственного в самовыражении и самоактуализации. В любви видится проявление силы человека, его совершенства и свободы. Неслучайно, именно в этот период возникает идеал свободной индивидуальной любви.

В Новое время дискурс любви тесно связывается с дискурсом рациональности: здравый смысл - судья любви. Рациональный подход требует ее всестороннего осмысления: определяется онтологический статус любви через соотнесение с системой мира, общества и с жизнью человека, определяется гносеология и феноменология любви, философами строятся программы любви для людей. Рациональность лишает любовь сакральности, таинственности: формируется образ Дон Жуана, флирт становится популярнее любви, верность высмеивается. По мнению М. Фуко [379], в этот период секс и половая любовь становятся орудием борьбы за власть, обоснованием социальной значимости. Буржуазия противопоставляет цену своих удовольствий тела, здоровья голубой крови аристократов. Поэтому секс становится предметом пристального внимания: тело женщины до предела насыщается сексуальностью и истеризируется, ребенка постоянно подозревают в сексуальных извращениях, репродуктивное поведение социализируется (через социальные, налоговые меры, медицинские предписания, политическую ответственность). Итак, любовь в период Нового времени тесно связана с гражданскими потребностями (власть, статус), познавательными потребностями (рациональность в любви), потребностью в удовольствиях и видовой программой продолжения рода. Фактически оказываются задействованы все уровни потребностной сферы человека, кроме нравственного. Рациональность лишила любовь уникальности, универсальности как средства самовыражения, самосовершенствования, поиска смысла. Новейшее время характеризуется кризисом рационального постижения мира и любви. В этот период начинает господствовать иррациональная трактовка любви как силы неподконтрольной человеку, таинственной, управляющей им помимо его воли (А. Шопенгауер [369], Ф. Ницше [369], З. Фрейд [375], К.Г. Юнг [424], Г. Маркузе [252, 369], В. Рейх [252,369]). Любовь соединяется с потребностью нравственного субъекта в поиске смысла жизни, в самоопределении, самоутверждении, но пессимизм заставляет признавать бессмысленность и тщетность этих стремлений, а значит и бессмысленность, и тщетность самой любви. Дискурс любви тесно связывается с дискурсом семьи, возникают образы, совмещающие сбившееся с пути супружество и аномальную сексуальность: невротичная женщина, фригидная супруга, мать, безразличная или не находящая покоя из-за навязчивостей, муж - импотент, садист, извращенец, истеричная дочь, рано созревший, мастурбирующий ребенок, молодой гомосексуалист, отказывающийся женится или пренебрегающий женой. В культуре Новейшего времени любовь обладает огромной силой, но не способствует гармонизации и счастью человека.

В русской культуре долгое время господствует христианская трактовка любви как способа единения с Богом и людьми, как атрибута соборности русского народа. В конце XIX начале XX века отношение к любви поляризуется: возникает материалистический и фисософско-эзотерический подход к любви. Общим для этих подходов было признание исторической изменчивости феномена "любви", широкое использование литературных примеров (в русской философии любви эти примеры подчас заменяли примеры из истории и жизни), акцент на соотношении чувственного и духовного компонента в любви. Представители материалистического подхода: Белинский В.Г., Герцен А.И., Чернышевский Н.Г., Сеченов И.М., Лавров П.Л. [252, 312] - стремились уравновесить роль чувственного и духовного в любви: человек не ангел и не зверь; бессмысленно поэтизировать и романтизировать любовные отношения и впоследствии разочаровываться в реальной любви, но невозможно и превращать человека в животное, движимое инстинктами и животными страстями. Религиозно-эзотерический дискурс (Соловьев В.С., Бердяев Н.А., Розанов В.В., Гершензон М.О. [38, 252, 312, 306, 346]) более противоречив в осмыслении платонического и телесного в любви. Н.А. Бердяев отрицает секс, как обезличивающий человека, и проповедует духовную любовь к Деве, В.В. Розанов, напротив, сводит всю любовь к половому акту, который и воспевает в лоне семьи. В.С. Соловьев не отрицает не телесный, не духовный аспект половой любви, однако духовность в любви, по его мнению, выше телесности: половая любовь нужна не для того, чтобы рожать детей (настоящая любовь часто не заканчивается рождением детей (Ромео и Джульетта), а дети часто рождаются и в браках без любви). Смысл любви между мужчиной и женщиной в том, что она помогает человеку преодолеть эгоцентризм, способствует развитию любящих: идеализация в любви есть возможность видеть: каким бы человек мог быть. Русская философия любви предавала огромное значение образу женщины в любви (Вечная Женственность, Непорочная Дева). Подобно средневековым представлениям, женщина идеализируется, превращается в сакральный и потому недоступный объект, отчуждается от этого мира.

Итак, "ЛЮБОВЬ - ДИТЯ ИСТОРИИ, растущее и развивающееся вместе с нею" [252, с.8], в ходе культурно-исторического развития происходит трансформация представлений о любви: любовь связывается с все более высокими уровнями потребностной сферы человека. От потребностей организма, вида, природного субъекта в архаической культуре происходит переход к потребностям гражданским, этническим, эстетическим, познавательной - потребностям культурного социального субъекта. Это переход характеризуется гетерохронностью в разных культурах: первые цивилизации (Шумеро-аккадская, древнеиндийская, египетская) первыми пришли к такому пониманию любви. Но и здесь наблюдались различия: с какими именно потребностями культурного субъекта окажется связанной любовь.

Античная культура подарила человечеству связь любви с потребностями субъекта нравственного: в самовыражении, совершенствовании себя, в поиске смысла жизни, в мировоззрении. Современный человек, по мнению М. Фуко [379], при ответе на вопрос: "Кто я такой? ", - неминуемо обращается к сфере секса и любви. Такая трансформация связей любви с потребностной сферой человека повлекла и усложнение представлений о самой любви. Впервые возникает противопоставление духовной и телесной любви, которое в дальнейшем будет раскрываться в таких конструктах, как бескорыстность - расчетливость, продажность в любви, психический - физиологический аспект любви, романтизм - реализм в любви, религиозность - светскость, элитарность - общедоступность любви. Возникают мотивы верности, вечности и амбивалентности любви. Дальнейшие культурно-исторические трансформации представлений о любви дают новые интерпретации связи любви с потребностями нравственного субъекта (любовь как способ постижения Бога, любовь как самоактуализация личности, любовь как способ поиска смысла жизни и самоопределения). Фактически, будучи достигнут один раз, новый уровень осмысления любви оказался закреплен в культуре. Культурно-исторический анализ позволяет выделить три переломных момента в осмыслении феномена "любви" (Кошелева Е.В. [189]):

 Скачать реферат