Педагогическая идеология Ш.А. Амонашвили

Почти все в данной книжке было совсем необыкновенным для классической русской педагогики того времени. Действительно, теснее сами заглавия делений данной книжки были необычны для стилистики школы эры образованного социализма: «Малыш – образец безграничности», «Радости и горести шестилеток», «Запах школы»…

Приведем фрагмент с послания, что обрел пред Первым сентября всякий из грядущих воспит

анников Ш.А. Амонашвили:

«Здравствуй дорогой… Я твой преподаватель. Меня называют Шалва Александрович. Приветствую тебя – ты поступаешь в среднее учебное заведение, делаешься зрелым. Будем надеяться, будто мы с тобой будем великими приятелями, и что ты станешь приятельствовать со всеми детьми в классе.

Ты уже зрелый и потому лично обязан отыскать собственный класс. Запомни, как это изготовить. Как лишь поднимешься по ступеням основного входа, узреешь красные стрелки. Смотри за ними, и они приведут тебя в твой класс. В дверях его нарисована ласточка. Я буду ожидать тебя в классе, буду счастлив познакомиться с тобой! Преподаватель»12.

В следующей книжке данной трилогии «Как живете, дети?» (М., 1986), прописанной в 1984 г., Ш.А. Амонашвили исполняет логический ход от методики к дидактике человеколюбивой педагогики. В центре интереса создателя находятся трудности обучения. Видение преподавателя сформулировано в последующих строчках: «строя с моими ребятами преподавательский процесс на базе личного подхода, я удостоверился, что они показывают большие познавательные круг интересов и способности, хотение обучаться, делаются податливыми к обучению»13. Тут в совершенной мере вышло слияние концепции развивающего воспитания с доктриной разумно-личной педагогики.

В особенности мощное ощущение создают главные идеи преподавателя великодушно «разбросанные» по целой книжке. Приведем некие с них: «Психология детей, опекунов и преподавателей частично находится в зависимости и от солнечного либо облачного дня, и от времени года, и от 1 и 2-ой половины тренировочного года, симпатия находится в зависимости даже от того что за момент дня».

«Ежели желаешь выкормить в ребятах дерзость разума, энтузиазм к суровой, умственной труде, независимость как личную черту, вызвать в их удовлетворенность сотворчества, то организовывай эти условия, чтоб искорки их идей организовывали королевство идеи, дай им вероятность ощутить себя в нем властителями».

«В самой верхней грани соприкосновения возможностей и чувств педагога с возможностями, силами и чувствами собственных воспитанников имеет возможность появляться на свет реальная, веселая, интересная педагогика, реальная духовная совокупность меж преподавателем и его учениками».

«Преподаватель, проводи воодушевленные, интереснейшие, совершенные внимательности, доброты и науки уроки, чтоб любая минутка на них содействовала взрослению твоих воспитанников».

«Вправду разумная педагогика – наверное та, которая в состоянии присоединить детей к движению созидания самих себя».

«Духовный круг малыша имеет возможность обогащаться лишь в том случае, ежели он это достояние впитывает чрез дверцы собственных чувств, чрез ощущения сопереживания, сорадости, гордыни, чрез познавательный энтузиазм; против воли удобрять данный мир равноценно этому, будто умышленно сеять хорошие яблони в умерщвленную почву».

Завершающая книжка вышла под бездушным официальным заглавием «Целостность миссии, правда, смягченным авторским подзаголовком «В хороший путь, дети!», что, безусловно, более отвечало всей стилистике трилогии и предоставленной книжке. Тут был очевидно сделан следующий ход от дидактики к доктрине разумной педагогики. 3 водящих принципа преподавательской работы, были сформулированы Шалвой Александровичем последующим типом: обожать малыша; смягчить среду, в коей проживает малыш; прожить в ребенке свое детство20.

В общем виде модель просветительного движения учебы шестилетних детей была презентована Ш.А. Амонашвили в методичном пособии «В среднее учебное заведение – с 6 лет» (1986). Главными принципами просветительного движения в подготовительном классе выдвигались такие как: расширение существования малыша на уроке; введение деловитых взаимоотношений с детками; знание урока в соответственном темпе; исполнение занятий в облике забавы; доставка ученикам воли избрания.

Учение основывались сообразно принципу автономного вывода детьми проблемы, которую преподаватель устанавливал в ходе урока. Благодаря сделанной в классе домашней обстановке, дети вольно обучались мыслить, раздумывать и разбирать данные, никак не боясь неодобрения и шуток. Задачи сами по себе давали природную жизнь, в которой ребятам разрешено тихо создавать, мыслить, грезить. Почтительное доступное обращение с детьми будто со взрослыми, восприятие их будто персоны, составляло для Шалвы Александровича базу движения взаимодействия преподавателя и учеников, для какого дети постоянно являлись одновременно и воспитанниками, и учителями. Все это позволяло преподавателю достигать прекрасных итогов в формировании детей. Они никак не лишь производили собственные 1-ые мелкие раскрытия, однако и обучались без помощи других принимать заключения, оперируя своими охотами и приобретенным экспериментом.

Посреди методических способов, используемых Амонашвили, более важными считались:

• хоровой ответ, дозволяющий подключить детей в разрешение познавательной задачки, соединяя детей, он творил жизнелюбивое расположение, воспринимался будто совместная забава;

• нашептывание решения вслух преподавателю, удовлетворяя надобность детей в общении с преподавателем, совместно с тем данный блок исполнял и целиком учебную задачку: провоцировать догадливость, внимательность детей, подсоблять подключить всех и всякого в независимый поиск вывода;

• задачи в темноте (когда воспитанники накрывают глаза и перстами демонстрируют итог цифирных вычислений) – данный блок еще активизировал мыслительную активность, подсоблял в краткое время определить соединение с любым чадом, при этом в форме так любимой детками забавы;

• намеренные оплошности педагога, что исправляют воспитанники, наверное, самый-самый хороший и более узнаваемый методичный блок Амонашвили Ш.А. – совершенствующий у учеников критичность разума, бдительность, верование в собственные мощь. Его сущность в заботе о вырабатывании самодостаточности мышления детей, ублажении их ощущения вольного подбора, рвения к взрослению;

• «скрытые послания» воспитанникам, имеющие программу становления персоны ребенка.

Наравне с ними Шалвой Александровичем были введены схемы, близкие к прогрессивному портфолио и окончательные аттестации.

В целом на базе итогов опытной работы Ш.А. Амонашвили пришел к убеждению, что, избегая авторитарного давления на малыша, неизменного контролирования надо его деяниями, никак не принуждая и никак не вынуждая делать поручения, можно достигнуть еще наилучших итогов. Подводя результаты проделанного за 4 года самоотверженного труда, Ш.А. Амонашвили так писал о его плодах: «В течение длинного времени я “разбавлял” в разумах и сердцах детей преподавательские “концентраты” человечьих эмоций и переживаний, отношений и симпатии, мнений и закономерностей, мышлений и мнений. Иногда представлялось, будто почти все мои стремления напрасны. Правда, время от времени я подмечал сияние единичных высоконравственных кристалликов, кристалликов разума. Однако ныне я заметил, как любой мой малыш внезапно распрямился и начал источать то или другое тепло нравственности и разума, как всех их внезапно прочно сдружили ощущения внимательности, отзывчивости, взаимопомощи, объединили познавательная тяга и многосторонние пристрастия. И мне делаться все веселее и увлекательнее существовать и заниматься совместно с ними. В их в какой-то степени сформировался свежий вид воспитанника, устремляющегося к совместной работе с собственным преподавателем, подсобляющего ему в своем же воспитании и обучении. Воспитанник будто работник, товарищ, ассистент педагога в его преподавательском процессе. Мечта! Что ведь еще иного желать».