Изучение жанра антиутопии на уроках литературы в школе

В романе Москва – отдельно взятый город, в котором построен коммунизм. Коммунизм в Москве странный. От каждого по способности, каждому по потребности, но потребности каждого определяют специальные органы – пятиугольник. Потребности у жителей очень скромные. Потребностей в горячей воде и в мыле нет, но некоторым все-таки даже запах мыла дорог одна из героинь говорит: «Так пахла моя мама!» [Войно

вич, 2002: 275] Продукт первичный (то есть пища) мало отличается от продукта вторичного (того, во что она превращается). Москва разделена на три кольца коммунизма: «коммунизм построенный в пределах Большой Москвы, естественно, вызывает не только восхищение, но и зависть отдельных групп населения, живущего вовне, От этого, понятно, в отношениях комунян и людей, живущих за пределами Москорепа, возникают некоторая напряженность и даже враждебность, имеющие, как точно заметил Гениалиссимус, кольцеобразную структуру. В Первое Кольцо враждебность входят советские республики, которые комуняне называют сыновними, во Второе – братские социалистические страны и в Третий – вражеские, капиталистические». Чем «центральнее» кольцо, тем лучше снабжение. Остальной мир разделен на три кольца враждебности. Прошла Бурят-Монгольская война. Мавзолей продан американскому мультимиллионеру. Латвия и даже Кулужская область находится за границею. В романе общественное устройство предстает в фантастически гротесковом облике: герои живут коммуной в городах из бетона, стекла и металла, где нет ни одного живого дерева или даже цветка. Город будущего Владимир Войнович изобразил нелепым и уродливым. Москва, которая, не первый взгляд, даже чем-то похожа на сегодняшнюю столицу. Однако в Москва 2042 года на самом деле всё по другому: здесь масса «преобразований». Так, практически все улицы города названы в честь каких-либо заслуг и многочисленных талантов Гениалиссимуса « .в Москве имеются 26 проспектов имени отдельных томов сочинении» Гениалиссимуса, вместо памятника А.С. Пушкину стоит громадная статуя верховного правителя, вместо памятника Юрий Долгорукий также стоит памятник главе государства « . то есть сама лошадь была, но сидел на ней не Юрий Долгорукий, а Гениалиссимус». Кстати, проекты высотных знаний из стекла и бетона, огромных, одноликих, а также проекты гигантских монументов и комплексов, мощнейших летательных аппаратов и кораблей, этаких «стальных левиафанов», были обычным делом для архитекторов, инженеров, скульпторов первой трети 20 века, так что авторы романов, создавая образы безликих городов-гигантов, не слишком погрешили против истины.

Проанализировав устройство «идеально устроенных городов», идем к исследованию образов их руководителей и обнаруживают весьма любопытные факты. Город до такой степени должен быть правильным, что прежде чем человек войдет в него ему нужно пройти три пункта проверки: 1) присвоение чина младшего лейтенанта и присвоение «звездного имении Классик»; 2) заполнение анкеты и таможенный контроль, в связи с ним главный герой остался без пленки, кассеты, батареек и много другого, что могло хоть как-то запечатлеть «Москореп»; 3) «после таможенного досмотра мы двинулись дальше и вскоре приблизились к двери с вывеской: пункт санитарной обработки», где «Классика» постригли под ноль в связи с тем что это требовалось «в порядке борьбы с ненужными насекомыми».

Весь досмотр для обычного человека немного диковат, но для жителе Москорепа это в порядке вещей, так как они к этому привыкли. В Москве царит культ Гениалиссимуса, им восхищается каждый житель города, ему посвящаются книги, симфонии, ставятся памятники, в его честь называются улицы. Он фактически считается Богом: ведь даже вместо привычного «О Господи!» москвичи произносят «О Гена!». Однако в конце романа выясняется, что это самый обыкновенный человек, не обладающий никакими выдающимися способностями, более того, главный герой дающимися способностями, более того, главный герой романа, оказывается, знал Гениалиссимуса ещё до полёта в 2042 год под именем Лёшки Букашева. Исследователи отмечают, что особенностью, отличающей позицию автор «Москва 2042», является то, что Гениалиссимус, создавший так называемое «коммунистическое» государство, не управляет им – эту функцию выполняют члены Верховного Пятиугольника, отправившие главу страны в космос, сами решающие все вопросы и объявляющие свои решения волей правителя. В конце произведения к власти приходит ярый поклонник монархии Сим Симыч Карнавалов, который для осуществления своей мечты стать царём заморозил себя на несколько десятков лет, чтобы в будущем въехать в Москву на белом коне и объявить себя её правителем. Однако, как верно отмечают исследователи, сменилась власть, но жизнь, изменив лишь свой наряд, по сути, осталась прежней.

Повторяя известную истину о том, что «всякий народ имеет такого правителя, какого он достоин» [Тропчина, 2006: 29], теперь, проанализируем ряд эпизодов, выявляют общие принципы жизненного устройства в городах будущего. Граждане всех трех государств похожих на марионеток, лишенных собственной воли, беспрекословно выполняющих волю Благодетеля, Главноуправителя или Верховного Пятиугольника. В «дивном новом мире» людям уже в подсознание записано, что и как они должны делать, а в Москве 2042 и в Едином Государстве жители воспитаны так, что покорно, не задумываясь, выполняют распоряжения властей.

Центральная мысль в антиутопии всеобщей одинаковостью и усредненностью («…быть оригинальным – это нарушить равенство», «быть банальным – лишь исполнять свой долг»). Мысль гармонии личного и общего заменяется идеей абсолютной подчиненности государству всех сфер человеческой жизни. «Счастье – в несвободе», – говорят герои романа. Мельчайшее проявление свободы, особенности считается ошибкой, добровольным отказом от счастья, преступлением.

Что касается духовных запросов, то правительство пошло не по пути их ублажения, а по пути их угнетения, ограничения, серьезной регламентации. Первым шагом было введение сексуального закона, который свел великое чувство любви к «приятно-полезной функции организма». (Отметим авторскую иронию по отношению к рассказчику, который ставит любовь в один ряд со сном, трудом и приемом пищи). Сведя любовь к незапятнанной физиологии, Единое правительство лишило человека личных привязанностей, чувства родства, ибо всякие связи, не считая связи с Единым Государством, преступны. Несмотря на кажущуюся монолитность, отчуждены друг от друга, а потому просто управляемы. Единое правительство отняло у собственных людей возможность интеллектуального и художественного творчества, заменив его Единой госНаукой, механической музыкой и госпоэзией. Стихия творчества насильственно приручена и поставлена на службу обществу.

Итак, этот «идеальный» публичный уклад достигнут насильственным упразднением свободы. Всеобщее счастье тут не счастье каждого человека, а его угнетение, нивелировка, а то и физическое ликвидирование.

Но почему же насилие над личностью вызывает у людей восторг? Дело в том, что у одного страны есть орудие, пострашней и орудие это – слово. Конкретно слово может не лишь подчинить человека чужой воле, но и оправдать насилие и рабство, вынудить поверить, что несвобода и есть счастье. Этот аспект романа в особенности важен, так как неувязка манипулирования сознанием актуальна и в конце XX века. Сила и уверительность всех названных доводов в том, что они очень логичны. Но в этом и их слабость, потому что логика, применимая к технике и производству, механически переносится героями романа на человеческую жизнь. Человек заменяется абстрактной единицей, граммом. Таковая замена дозволяет подойти к личности, в которой от природы заложено рациональное и эмоциональное, всеобщее и неповторимое с холодными, по-тэйлоровски рационалистическими мерками