Изучение жанра антиутопии на уроках литературы в школе

По мере развития общественных наук, особенно после возникновение марксизма, утопия в значительной мере утрачивает свою познавательную и прогностическую роль.

Своим возрождением в 20 веке утопия во многом обязана Г. Уэллсу, который не только написать множество утопических произведений, но и считал сознание и критику социальных утопий одной из основных задач социологии. Ж. Сорель противопоста

влял утопию как рационализированное ложное сознание социальному мифу как стихийному выражению общественных потребностей. Исследование утопии занимает большое место в социологии знания К. Манхейма, стремившегося обосновать отличие утопии, которая выполняет функции социальной критики, от идеологии, которая, по его мнению, выполняет апологетические функции. Согласно Л. Мэмфорду, основное назначение утопии состоит в том, чтобы направить общественное развитие в русло «уготованного будущего», заставляя массы примириться с ним якобы с неизбежностью, продиктованной «технологическим императивом». Буржуазные социологи, долгое время третировавшие утопии как химерические проекты преобразования общества, к числу которых они бездоказательно относили и марксизм, резко меняют своё пренебрежительное отношение к ней после победы социалистической революции в России.

Эта переоценка значения утопии в целом в общественном развитии была лаконично сформулирована Н. Бердяевым: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?».

Кроме этого, существует другой способ разделения утопии. Один из исследователей Е. Шацкий делит утопии на эскапистские и героические. Эскапистские утопии – это все те же мечтания о лучшем мире, но из них не вытекает призыв к борьбе за этот мир. Одним из классических примеров является Т. Мор. В рамках эскапистской утопии можно обнаружить три различных способа бегства от действительности.

Утопия места – это повествование о странах, в которых люди живут счастливо. Иногда это (например, в случае «Утопии» Т. Мора и «Икарии» Кабе) чистый вымысел, так как этих стран нельзя найти ни на одной географической карте. Интересен хронотоп этих утопий, иногда это просто далеко идущая идеализация известных стран или, скорее, стран, известных ровно настолько, чтобы можно было приписать им идеальные общественные отношения. Но в любом случае, это были общества, отгороженные от внешнего мира. В литературе Просвещения подобную роль нередко играли острова южных морей, а иногда, например Китай. К утопиям места относятся «Город солнца» Т. Кампанеллы (1602), «Описание Христианополитанской Республики» И.В. Андреа (1619), «Новая Атлантида» Ф. Бэкона (1627), «Путешествие в Икарию» Э. Кабе (1842).

Утописты – верные спутники путешественников, они все время на границе неизвестного мира. Утописты в своем большинстве были весьма образованными и сознательно использовали приемы литературы о путешествиях, чтобы тем самым сообщить некоторые идеи, которые иначе не могли бы рассчитывать на столь же широкое распространение. Е. Шацкий отмечает «Утописты стремились не столько информировать своих читателей сколько поучать их». Они использовали усиленный спрос на экзотические новинки, чтобы пропагандировать новые идеи.

Утопии времени (ухронии) так как рисуют счастливое «когда-то» или «когда-нибудь». Например, библейский рай, «Золотой век» античных авторов, или произведения с выбранными датами, наподобие «2440» Мерсье или «2000» Беллами, в которых появляется общества. Своеобразен хронотоп данного вида утопии, там прошлое и будущее никак не связано с настоящим, а лишь противостоит ему. Некоторые авторы считают, что появление этой разновидности утопии было естественным следствием завершения эпохи великих географических открытий. Весь мир был уже в общем-то известен и обещал человечеству все меньше. Утопию надо было кута-то перенести, поэтому из поставленного измерения она перемещается во временное. На смену прежнему «где-то» приходит «когда-нибудь». Существенное значение имеет и то, что человечество постепенно вступает в эпоху веры в прогресс. Эпоха такой веры и порождает утопии типа «Год 2440» Мерсье, где мечта о лучшем мире становится мечтой о будущем мире.

Утопии места подвергают сомнению самоочевидность и «естественность» общественного порядка, что где-то в мире возможен порядок, принципиально иной и более совершенный. Утопия времени – прошлого или будущего – делает то же самое, показывая, что когда-то было или когда-нибудь будет совершенно иначе и лучше. В таких утопиях нет внутренних конфликтов. Если утопии, представляющие собой идеализацию какого-либо прежнего состояния: «при царе», «до реформы», «до войны» – вот примеры стихийно созданных утопий этого типа. При отсутствии определенного образа будущего обращается к прошлому времени. Говоря «когда-то было лучше», мы, по сути дела, говорим лишь о том, что «должно быть иначе, чем теперь».

Утопии вневременного порядка – такое понятие возникло вследствие того, что свой идеал утописты помещают вне сферы земного существования человека, хотя бы предполагаемого. Авторы просто переносят свой образец куда-то вне времени и пространства и связывают его с вечными ценностями, наподобие Бога, Природы, Разума. В утопиях временного порядка концепции излагались без посредничества «говорящих картин», но с тем же намерением противопоставить господствующим отношениям иные отношения и предложить им в противовес некий комплекс желательных общественных ценностей.

Воплощение этих ценностей может быть весьма различным, но их общей чертой всегда было то, что они существуют вне времени и пространства. Е. Шацкий считает, что мир этих утопий построен без опоры на реальность. Значение этих утопий в том, что они служили философской основой для другого типа, особенно тех, которые конструировали вымышленные модели совершенного общества. Например, учением «об идеях». Картине Утопии у Т. Мора соответствует определенная концепция природы человека. Иначе говоря, в утопии места и времени нередко проявляется образ некоего идеала, существующего вне времени и пространства. В их основе обычно лежит недоверие ко всем человеческим установкам, сочетающееся с убеждением в необходимости отыскать какую-то точку опоры, не имеющую ничего общего с этими установлениями, извечную и неизменную, абсолютную и универсальную. Е. Шацкий отмечает, что «появлению и укоренению таких утопий особенно способствуют периоды глубоких общественных потрясений, когда становится очевидным крах господствующего строя, а контуры какого-либо другого строя еще не видны». Это характерно для века Просвещения. Например, классические утопии идеальных обществ, где в качестве исходного пункта берется естественное право «Истина, или Истинная система» Д. Делана, «Кодекс природы, или Истинный дух ее законов» Морелли.

Кроме эскапистских утопий существуют героические утопии. Это любые утопии, содержащие какие-либо программы и призывы к действию. Героические утопии в свою очередь делятся на утопии ордена и утопии политики.