Поэтика автопортрета на уроках в профильной школе

К данному повествовательному типу применимо определение «фантастический реализм». Черты реальности в произведениях этого типа просматриваются, но представлены они фрагментарно, бессистемно, абсурдно, они растворяются в потоке фантастики, в условном, «странном» художественном мире. Наиболее значительным представителем данного повествовательного типа является В. Пелевин. Его «Жизнь насекомых», «О

мон Ра», «Чапаев и Пустота» и другие тексты имеют и условную художественную реальность с вкраплениями элементов действительности, и психологически «недоделанных» (а иногда и психопатологических) героев, и увлекательный, оригинальный сюжет, и постмодернистскую игру с чужими текстами.

Второй повествовательный тип условно ассоциируется с путем «правды». «Обнажившая свою иллюзорность литература стремится избавиться от себя самой. Текст остается наедине с автором. Те, кто хотят правды от искусства, вынуждены выжимать ее из себя. Исповедь — единственная антитеза вымыслу. Литературная вселенная сжимается до автопортрета». Усиление субъективно-лирического исповедального начала в современной прозе отмечает и В. Агеносов: «Освоение новой, «сдвинутой» реальности начинается для большинства писателей с попытки осмыслить собственный опыт; стилевой приметой времени стало возрастание удельного веса рефлексии в тексте».

Главной чертой данного повествовательного типа, который можно определить как автопортрет, становится вхождение автора в собственный текст на правах персонажа. «Подменяя внешнюю реальность внутренней, писатель сталкивается с хаосом, который он отказывается упорядочить. Авторское, в глубинном смысле этого слова, искусство приносит само себя в жертву. Оно озабочено только одним - искренностью».

Подобный тип творчества еще с 30-40-х годов известен на Западе. Причем его представители - Г. Миллер, Ч. Буковски, У. Берроуз, Ж. Жене - имели славу литературных скандалистов. Материалом для произведений становятся реальные события, произошедшие с автором; персонажами, помимо автора, - его знакомые, друзья, родственники, т.е. реально существующие люди. Конечно, даже в такой литературе есть определенная дистанция между автором и текстом, но здесь она минимальна.

Примером этому повествовательному типу могут стать произведения Вен. Ерофеев, Э. Лимонов, С. Довлатов – имена главных героев их произведения носят одно имя с автором. Следует признать, что «автопортрет» - наиболее перспективный повествовательный тип в современной литературе. Аргентинский писатель Х.-Л. Борхес еще в середине XX в. предсказал наступление эпохи, в которой каждый человек, обученный грамоте и имеющий какие-то навыки словесного творчества, превращается в потенциального писателя.

Очень близкими по сути к «автопортрету» являются произведения, в которых автор может и не входить в текст как персонаж, но которые написаны от первого лица. Для манеры, где используется форма «Я — повествователь», также характерны уменьшение дистанции между автором и текстом, искренность, исповедальность. В такой манере написаны «Записки из подполья» Достоевского, а в современной литературе — в значительной степени отталкивающийся от них роман Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени».

Писатель «автопортретного» типа «остается с голой, обнаженной до неприличия правдой, правдой о себе. Книга превращается в текст, автор - в персонажа, литература - в жизнь. Из этого словесного стриптиза рождается подлинный реализм, тот, который включает в себя непредсказуемость, случайность, бессмысленное, неважное и лишнее. В результате расфокусировки авторского сознания писатель и читатель меняются местами. Первый распахивает душу, второй в ней копается». Третий повествовательный тип становится следствием абсолютизации постмодернистской художественной игры, крайним проявлением которой становится стилизация. Прием стилизации — преднамеренной имитации чужого стиля - давно был известен в литературе. Он использовался либо для создания пародии; либо (в исторических произведениях) для передачи колорита эпохи. В современной литературе стилизация из приема превращается в отдельный повествовательный тип. Правда, нужно сразу оговориться: по большому счету, речь здесь может идти лишь одном авторе — В. Сорокине. В своих многочисленных произведениях он доказал, что может великолепно скопировать любой стиль, однако его стихия — мертвое слово, которое «можно старательно разукрасить, но трудно реанимировать». Сорокин и не стремится к этому: осознав условность литературы, он всячески подчеркивает и условность стиля, создавая абсурдные, способные шокировать «нормального» читателя тексты. Тотальная стилизация приводит к тому, что автор перестает быть писателем в привычном смысле этого слова: ни подлинного чувства, ни авторского отношения к описываемому читатель в текстах Сорокина не найдет. Что же в них есть? Пластичная языковая игра, пародия и ирония. Однако создать из этого литературное произведение невозможно: получается лишь текст-симулякр, псевдолитературный опус, может быть, поражающий умением виртуозно поиздеваться над стилем какого-либо автора или направления, но не затрагивающий ни ум, ни сердце.

С исследовательской точки зрения нас, безусловно, в большей мере интересует второй повествовательный тип – автопортрет. Направление это как форма повествования и литературный прием получило распространие задолго до социально-политических преобразований 90-ых годов в России. Истоки этого явления можно найти в мемуарной литературе и документальных текстах, в журналистских репортажах или дневниках.

Мы считаем необходимым дать определения этих литературных жанров и выделить в них автобиографичное начало.

В.С. Муравьев дает следующее определение документальной литературе – это научно-художественная проза, во всех фактических подробностях основанная на документальных материалах и представляющая собой их полное или частичное буквальное воспроизведение, подборку и компоновку или вольное изложение их содержания. Документальная литература имеет тесную связь с журнально-газетными жанрами: очерки, записки, хроники, репортажи.

В более широком понимании в разряд документальной литературы попадают мемуары, дневники, письма, автобиографии и исторические романы без вымышленных персонажей или с минимумом таковых. Таким образом определение теряет четкие границы. От научно-исторических исследований произведения этого направления отличаются установкой на художественный синтез: воссоздание яркой, предельно конкретной картины событий, живого, портретно-психологического облика исторического лица или события.

Истоки документального направления в литературе кроются в популяризации исторических исследований; в лучших своих образцах она сохраняет такие их черты, как достоверность, аргументированность, концептуальность. Одна из первых вех в развитии документальной литературы — «История французской революции» (1837) Т. Карлейля, которую современные критики именовали драмой и эпосом истории. Эти же определения приложимы и к «Истории Пугачева» А. С. Пушкина.

Авторская точка зрения в документальной литературе проявляется в отборе материала, его группировке и оценке событий. Автор, через призму личностного восприятия, преподносит реальную действительность так, как считает нужным передать ее современникам или потомкам. Опосредованно, как правило, не называя своего имени в тексте, автор предельно беспристрастно рассказывает нам о том, чему он был свидетелем. Именно поэтому избежать субъективности в документальной литературе практически невозможно. Весь документальный текст становиться примером того, что особенно волнует автора-повествователя, что заставило его обратить внимание на то или иное событие или явление.