Поэтика автопортрета на уроках в профильной школе

Предпосылки появления автобиографичной литературы, как самостоятельной формы повествования, можно найти в мемуарной литературе. В Краткой литературной энциклопедии дано следующее определение: мемуары (франц. mémoire — воспоминание) — повествование в форме записок от лица автора о реальных событиях прошлого, участником или очевидцем которых он был. По форме изложения, идущего, как правило

, от первого лица, по отсутствию сюжетных приемов, по хроникальности и фактографичности изложения мемуары примыкают к дневнику. Идеальное стремление мемуариста можно выразить словами В. Г. Короленко из предисловия к собственным мемуарам: «В своей работе я стремился к возможно полной исторической правде, часто жертвуя ей красивыми или яркими чертами правды художественной. Здесь не будет ничего, что мне не встречалось в действительности, чего я не испытал, не чувствовал, не видел». По материалу, его достоверности и отсутствию вымысла большинство мемуаров близки к исторической прозе, научным биографиям или документально-историческим очеркам. Однако, в отличие от историка и исследователя-биографа, мемуарист, воспроизводя лишь ту часть действительности, которая находилась буквально в его поле зрения, основывается преимущественно на собственных непосредственных впечатлениях и воспоминаниях; при этом повсюду на переднем плане или он сам или его точка зрения на описываемое. Естественно, мемуарам не чужды субъективности и по фактической точности уступают документу. Однако неполнота фактов и почти неизбежная односторонность информации искупается в мемуарах живым выражением личности их автора, что является по-своему ценным «документом» времени.

Устойчивые признаки мемуаров - фактографичность, преобладание событий, ретроспективность материала и взгляда, непосредственность авторских свидетельств - все-таки не обеспечивают «чистоты жанра» или четкости границ мемуарной литературы. Данный тип повествования сложно ограничить от автобиографии; в сущности, большинство автобиографий — разновидность мемуарной литературы, если автор не подвергает жизненные факты коренной художественной трансформации.

В ХХ в. возникает множество произведений, находящихся на рубеже мемуарной и чисто художественной литературы; в них художественно претворен, «оформлен» исторически достоверный материал. Подобно жанрам художественной прозы, разновидности мемуаров необычайно многообразны и при том несравненно менее устойчивы в структурной (композиционной) и эстетической определенности. Весьма распространенная разновидность мемуаров — литературный портрет.

В мемуарной литературе, в отличие от документальной, авторское начало выраженно значительно сильнее. Автор уделяет больше внимания своим переживаниям, эмоциям, нежели объективности, на которую направленна документальная литература. Соответственно, эмоционально-выразительные средства в мемуарах представлены значительно большим числом; возможно введение чужой речи в виде диалогов, косвенной и несобственно-прямой речи. В мемуарах есть место субъективному взгляду на вещи, словно бы мы увидели мир таким, каким его видит автор.

Произведения, основанные на автобиографическом методе, восходят к еще одной форме литературной рефлексии – дневниковым записям. М.О. Чудакова определяет это понятие так: дневник — это форма повествования, ведущегося от первого лица в виде подневных записей. Обычно такие записи не ретроспективны: они современны описываемым событиям. Наиболее определенно дневники выступают как жанровая разновидность художественной прозы и как автобиографические записи реальных лиц.

Распространение дневниковой формы в русской и европейской литературе в конце XVIII в. связано с сентиментализмом, культивировавшим интерес к внутреннему миру личности посредством «самонаблюдения». К форме дневников прибегают авторы «путешествий» — жанра, разработанного Л. Стерном в «Сентиментальном путешествии» и привившегося на русской почве (Вл. Измайлов, «Путешествие в полуденную Россию», 1800—02, и др.). К дневнику оказываются близкими «записки» и «письма»: «Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина, представляющие собой дорожный дневник, или «Дневник для Стеллы» Дж. Свифта, составленный из писем. Все эти формы обеспечивают непринужденный выбор и расположение материала и позволяют создавать иллюзию свободного выражения мыслей и впечатлений автора-рассказчика.

Дневники можно условно разделить на два вида. Первым из них можно назвать «записки» реального лица, самого писателя, но заранее предназначенные для постороннего чтения, для опубликования, а потому литературно обработанные. Автобиографический элемент в них слабее, чем в обычном дневнике, а панорама наблюдений, раздумий, событий гораздо шире. Таковы «Дневник» Ж. Ренара, «Опавшие листья» В. В. Розанова, записи Ю. К. Олеши, лишенные точных дат и временной последовательности, но с заданным в самом названии признаком дневников: «Ни дня без строчки».

Другой вид впервые получил широкое распространение в Англии XVII в. – близкие по своей функции с дневниками «записные книжки» писателей, которые или заменяют дневник («Записные книжки» И. Ильфа, Э. Капиева и др.), или ведутся наравне с ним. Дневники и записные книжки писателей (В. Скотт, бр. Гонкур, Стендаль и др.) всегда представляют историко-литературный интерес, но не всегда приобретают значение самостоятельного литературного произведения (дневники А. П. Чехова, Л. Н. Толстого). Не меньшее значение со временем приобретают дневники реальных лиц, близких к писателям и литературной среде (дневники В. С. Аксаковой, А. В. Никитенко, А. С. Суворина, А. Г. Достоевской и др.). Искренность и документальность записей, которые велись реальными людьми «для себя», нередко приобретает высочайшее литературно-художественное значение.

Писатели обращаются к дневнику как к форме углубленного исследования характера «рефлексирующего» героя. В предисловии к «Журналу Печорина» М.Ю. Лермонтов мотивирует обращение к дневниковой форме интересом к «истории души человеческой», «особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собой и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление»; форма дневника подчеркивает откровенность самохарактеристик Печорина. В этом смысле любое повествование от первого лица, излагающее текущие события, приближается к этой форме повествования.

Если рассматривать дневник, как отдельное литературное произведение, то автор неизбежно станет его героем. В этом случае можно смело говорить о превалирующем автопортретном начале – герой говорит так, как это обычно делает автор, совершает такие поступки, которые привычны для автора, думает аналогично с автором. Дневниковые записи и записки как особой род литературных произведений отличает простота изложения, приближенность к разговорной речи, иногда – обрывочность и недосказанность. Зачастую, особенно в том случае, когда автор не задумывается об изящной литературной форме, дневник напоминает поток сознания. Дневники эмоциональны и в тоже время правдивы, что усиливает их историческое значение в литературе.