Поэтика автопортрета на уроках в профильной школе

Чарлз Буковски умер от лейкемии 9 марта 1994 в своем доме в Сан-Педро, где жил с 1979.

Творчество Чарльза Буковски сложно оценивать с позиций традиционного литературоведения – сюжеты его текстов просты до примитивизма; форма повествования настолько произвольна, что становиться проблематичным обозначить основные ее элементы – завязку, кульминацию, развязку; ненормативная лексика отталкивает

искушенного читателя. И все же он – один из самых популярных писателей второй половины ХХ века. Произведения Буковски были полной противоположностью принятым тогда за писательский образец изысканным интеллектуальным пассажам. «Иногда Буковски называют битником, иногда натуралистом, но писал он так, будто был водопроводчиком» [М. Немцов]. Сам Буковски в интервью Шонну Пенну сказал о своем творчестве: «Я фотографирую жизнь». Пожалуй, этим тезисом определяется все творчество автора. В своих произведениях он отображает действительность, в которой жил. Для него средой обитания был «мир работяг, шабашников, шлюх и барменов». Это мир реален так же как и мир блестящих небоскребов, дорогих машин и успешных людей. И тот факт, что творчество Буковски эпатирует «приличное общество», становиться проблемой только приличного общества.

Надо признать, что творчество Ч. Буковски во многом сопоставимо с творчеством С. Довлатова: в образе героя-автора, в стремлении показать жизнь такой, какая она есть, минимальная оценочность суждений, тот же репортажный стиль повествования. Даже образ жизни в чем-то схож – оба занимались журналистикой, не всегда имели стабильный заработок, грешили спиртным; оба долгое время не были признаны на родине.

«Самая красивая девушка в городе» - сборник рассказов, опубликованный в 1983 году, на русский язык переведен в 2001 году. Стоит подчеркнуть, что далеко не все рассказы носят автобиографичный характер, некоторые откровенно фантастические, не имеющие ничего общего с реальностью. Авторскую позицию Буковски во многом определил эпизод из школьной жизни: учительница расхвалила перед классом написанный Генри Чинаски (литературным «я» автора) рассказ о выдуманной встрече с президентом Гувером, нисколько не смутившись тем обстоятельством, что это была полная выдумка. Буковски сделал для себя важный вывод: «Так вот что им нужно на самом деле: ложь. Прекрасное вранье».

Активное нежелание окружающих видеть неприятную правду, уход от нее в разнообразные формы социальных игр становится для Буковски тем жизненным переживанием, которое в дальнейшем отразилось на его характере, определило судьбу и общее направление творчества. Произведения Буковски сочетают в себе поиск оснований собственного бытия, нежелание включаться в «ярмарку тщеславия» своего времени и бесцельный «дрейф» по течению жизни. Они стали ярким примером философии бродяжничества ХХ век.

Главный герой рассказов – маргинал, аутсайдер, вполне довольный своим положением и не испытывающий по этому поводу каких-либо страданий. «Его герою надоела политкорректность и эта «пластмассовая» «культурка», где все лгут друг другу и где не дождешься простого честного слова. Одна радость – добрая выпивка, отзывчивая подруга да пара монет для тотализатора на скачках». Образ главного героя в рассказах формируют преимущественно символы социального аутсайдера: бары и выпивка («Я познакомился с нею в баре…», «У меня еще оставалось пиво…», «Я заказал нам выпить »), драки («я его вырублю», «я вновь оказался под столом»), больницы («Мы ехали в окружную больницу…», «положили в большую палату…», «Седой старик поднялся и медленно направился к столовой пациентов»). Герой не имеет постоянного места жительства, женщины, с которой жил бы постоянно (практически в каждом рассказе фигурируют разные женщины), состояние его также не бывает стабильным долгое время – вечеринки, похмелье, поиск работы, снова вечеринки. Он постоянно находиться в движении: из штата в штат, от квартиры до ближайшего бара и т.д. Транзитность персонажа подкрепляется ярким символом – ипподромом. Генри Чинаски / Чарльз Буковски азартен, хотя и не питает к скачкам излишних иллюзий: «все это просто дьявольская трата времени - всё, на самом деле, трата времени, если ты только не творишь хорошо, не живешь хорошо, или не ползешь к какому-нибудь призрачному любвесчастью» («Еще одна лошадиная история»).

Герой, мягко говоря, не привлекателен, особенно учитывая часто встречающиеся натуралистические описания половых актов и нецензурную лексику, но в тоже время он не глуп, ему не чужды романтизм и философское осмысление реальности. В некоторых эпизодах он представлен человеком с чуткой, живой душой («…мне тоже больно. - Тебе что, больно, когда я тычу булавкой себе в нос? - Да, больно, я не шучу», «Именно тогда я и понял ее как личность», «я должен был заставить ее остаться со мной, а не принимать это ее “нет”. Все в ней говорило, что я ей не безразличен. Я просто был слишком небрежен, слишком ленив, слишком черств. Я заслуживаю и ее смерти, и своей». «Самая красивая девушка в городе»).

Считая «классическую» литературу слишком вычернутой, Буковски пренебрегает привычными формами повествования. Все его рассказы больше напоминают поток сознания, нежели стройный выверенный художественный текст. Нередко в произведениях отсутствуют знаки препинания и заглавные буквы, что усиливает эффект непрерывного внутреннего монолога («- я не знаю этих людей. - правильно. ты слишком молодая. - а тебе нравился этот Ховард, этот Моэм? - у них у обоих стиль был. много стиля. но почему-то с ними обоими часы ли пройдут, дни или годы - начинаешь, в конечном итоге, думать, что тебя облапошили», «Бремя страстей человеческих?», «удача моя снова скисла, и я в то время слишком нервничал от чрезмерного пития; шары дикие, сил нет; слишком паршиво всё, чтоб ходить искать обычного перестоя, какой-нибудь оттяжной работенки типа экспедитора или кладовщика, поэтому я пошел на мясокомбинат, захожу прямо в контору. а я тебя раньше нигде не видел? спрашивает мужик. не-а, соврал я», «Бифштекс из звездной пыли»).

В своем творчестве Буковски затрагивает темы, традиционно относящиеся к теме «священного», «сакрального»; сакральна смерть, сакральны интимные, личностные отношения между мужчиной и женщиной. Дискурс его произведений подчёркнуто анти-возвышен. Его даже нельзя назвать повседневным и прозаическим дискурсом. Повседневная речь может быть разной и совершенно необязательно вульгарной. Язык Буковски выбирает из повседневности крайние, предельно вульгарные формы, словно целенаправленно дистанцируя себя от «возвышенного». На страницах его книг происходит «обмирщение сакрального». При этом, стоить отметить, что чем грубее, циничней, отвратительней форма повествования, тем более глубокий смысл открывается внимательному читателю. Нецензурная лексика не является самоцелью, но становиться средством достижения максимального эффекта воздействия на читателя. Перед нами пример культурного нигилизма. Задача здесь - разрушить старую систему ценностей, дискредитировать её и показать сам акт такой дискредитации.

Буковски нарушил два основных табу своего общества: табу на тему сексуальности и табу на смерть. Можно смело говорить, что все тексты, написанные этим автором, пронизаны сексуальностью. Всё существование лирического героя Буковски погружено в реальность сексуального; любое действие и любой объект, проявляющийся «внутри текста» оказывается средством, условием или хотя бы просто констатацией события, напрямую связанными с интимной стороной жизни («Свое тело она показывала спокойно, словно отличную вещь», «Она целовалась самозабвенно, но без спешки», «Довольно сильно разгорячились и решили лечь в постель». «Самая красивая девушка в городе»). Тексты Буковски – это фиксации желания, страсти. При этом сексуальность у Буковски весьма далека от любви; это – сексуальность сама по себе, сексуальность как таковая. Сексуальность здесь – это сам мир, взятый в своих простейших, элементарных, атомистических основаниях. И в тоже время Буковски-автор, размышляя о сексе, рассматривает это явление под другим углом. В интервью Шонну Пенну Буковски говорит: «… всё это переоценено. Секс великая вещь только тогда, когда больше нечем заняться».